Азия в огне - [9]

Падение Ковалевской послужило как бы сигналом к окончанию этой неравной битвы, которая мало-помалу превратилась в какую-то мешанину фантомов, вертящихся в желтоватой, слепящей глаза мгле. Крики и завывания стихли.

Среди смутного гула отчетливо прорезывались крики и стоны раненых. Раздалось еще несколько выстрелов, прозвучало ура, раздались хриплые возгласы, звук трубы… Беспорядочное метанье прекратилось, факелы были зажжены, и в облаках быстро оседающей пыли, вокруг разбитых и побежденных европейцев, образовалось тесное кольцо отвратительных, гримасничающих фигур, одна из которых выделилась и подошла к ним поближе.

— Сдайтесь! — закричала она по-китайски. — Или я прикажу вас перебить до последнего!..

Меранд, со смертью полковника Коврова сделавшийся начальником миссии, тотчас ответил:

— От имени всей Европы протестую против этого гнусного насилия, против этого дикого нападения на европейский лагерь. Мы сдаемся, так как у нас нет больше никаких средств сопротивляться, но вы должны препроводить нас на русскую границу…

Всадник, казавшийся начальником этой шайки, едва только успел понять из слов Меранда, что они сдаются, как сделал знак, и несколько человек бросилось на европейцев, чтобы их обезоружить. Несмотря на их сопротивление, у них было отнято решительно все оружие и брошено в нескольких шагах от них.

Во время этой последней короткой борьбы, скончался Федоров, которого затоптали ногами на глазах Меранда и Ван-Корстена, единственных, не получивших никаких ран. Все же остальные, оставшиеся в живых члены миссии, были более или менее тяжело ранены. Ковалевская лежала на земле. Ее поддерживал Боттерманс, сильно раненый в плечо и голову, но совершенно забывший о себе и своих страданиях в своем горе, что видит молодую девушку недвижимой, с лицом, покрытым кровью. Отдав свое оружие бандитам, доктор вырвался из их лап и, убедившись, что полковник мертв, бросился на помощь Ковалевской.

Германн фон Борнер — контуженный, избитый, молчаливо держался около Меранда, продолжавшего негодовать на начальника шайки.

Иван и Полэн исчезли, так же, как и русский офицер, Борис Николаев.

Наконец, небо, мало-помалу, посветлело, появилась бледная заря.

Картину резко озарили первые слабые лучи рассвета, предвестники возвращения дня и жизни. Вскоре были потушены бивуачные огни и факелы: сделалось, наконец, возможным дать себе отчет в случившемся.

На том месте, где несколько часов тому назад была расположена мирная миссия, несколько сотен трупов покрывало землю. Большая часть эскорта была перебита при первом же столкновении с неприятелем. Спастись успело всего несколько туркмен, успевших скрыться в горы с текинцем, которого оставил в лагере, перед своим отъездом, русский офицер, так что весь эскорт казался погибшим. Что же касается животных, верблюдов и яков, то они были почти все ранены, и те, которые не упали вместе со своим грузом, разбрелись на большое пространство вокруг. Неприятель, рассеявшийся по всей степи, приканчивающий раненых и грабящий обоз, гонялся за бедными животными, которые жалобно ревели и мычали, стараясь убежать.

В этих разбойниках и грабителях Меранд узнал самых кровожадных номадов китайского Туркестана, киргизов с безволосыми, морщинистыми физиономиями, с узкими, косыми, блестящими глазами, с характерной прической на маковке, состоящей из закрученных спирально длинных волос. Они были одеты в шкуры баранов и яков, и только левая рука была у них обнажена и свободна. Некоторые-же из них были голы до пояса. Их маленькие лошадки с высокими седлами были очень быстры и выносливы. Большинство было вооружено ружьями, некоторые пиками, у всех были секиры и сабли с широкими и короткими клинками, привешенные к поясу.

— Это шайка грабителей! — прошептал Меранд.

— Не напали ли на нас какие-нибудь Гунны? Не придется ли нам иметь дело с новым Аттилой? — воскликнул Ван Корстен, поднимая глаза к небу. — По истине, вот приключение, которое переносит нас на пятнадцать веков назад!

И, усмехнувшись своей шутке, славный доктор принялся приводить в себя Ковалевскую, к которой, мало-помалу, начало возвращаться сознание.

К счастью, молодая женщина была более оглушена, чем ранена. Железный наконечник копья скользнул по каске из пробки и, раздробив ее совершенно, только оцарапал веко и ухо. Ковалевская была одета в мужской костюм, такой же, как и все члены миссии, и киргизы не узнали женщины.

Обезоружив европейцев, они отошли в сторону, и только их начальник и его два приближенных остались с Мерандом. Они были одеты лучше других, в нечто, похожее на туники, богато расшитые и украшенные странными знаками. На головах у них красовались огромные высокие меховые шапки, с которых свешивались длинные желтые перья. Покорность побежденных, по-видимому, успокоила неприятельского начальника. Он им приказал не двигаться с места, если они не хотят быть изрубленными, и удалился только тогда, когда приставил к ним стражу.

Не успел он отойти, как вдали показалась небольшая кучка таких же дикарей, кричащая и жестикулирующая, гоня перед собою человека, который отбивался из последних сил.