Азиат - [18]

Герасим Михайлович еле стоял. Его мутило. Но, глядя на Ленина, крепился. Владимиру Ильичу будто нравилась разыгравшаяся стихия моря. Он натянул на глаза кепку и ходил себе по палубе, засунув руки в карманы. Время от времени останавливался и подставлял лицо рассерженному ветру.

Зато Надежда Константиновна жестоко страдала от морской болезни. Привязанная и укутанная пледом, она сидела в кресле бледная и измученная.

К полудню пароходик подошел к сумрачным скалам Дувра. Город был затянут в туман. Сизым пологом накрывала его густая копоть.

Гомон, пароходные гудки, суета такелажников, до хрипоты надрывавшиеся голоса вахтенных у трапов наполняли пристань. Удары рынд, стоявших у стен, извещали о полдне. Верещали портовые лебедки, вздымались стрелы оживших допотопных чудовищ-кранов, разгружавших корабли. А рядом, у причалов, все еще бились волны с гребешками грязной пены, все еще тревожно шумело море.

Навсегда Герасим Михайлович сохранит в памяти это море и порт.

После парохода делегаты пересели на поезд и через несколько часов были в английской столице. Ленин повел их к Алексееву, старому лондонскому товарищу. Он квартировал в доме, расположенном в маленьком сквере. Владимир Ильич постучал три раза молотком, привешенным у входной двери, и стал ждать. Появился небольшого роста брюнет с бородкой и усиками. На нем был старомодный пиджак. Сквозь толстые стекла очков блеснули большие черные глаза.

— Николай Александрович, принимайте гостей, — сказал Владимир Ильич и протянул Алексееву руку.

— Милости просим, — посторонился в дверях Алексеев и пропустил гостей.

Здесь, в Лондоне, должна была возобновиться работа съезда. После скандальной истории с задержкой делегата Организационный комитет предпринял срочные меры, и все покинули Брюссель.

По совету Владимира Ильича Мишенев приобрел англо-русский «Спутник туриста» и, пока не начались заседания, решил знакомиться с достопримечательностями британской столицы.

Лондон подавлял размерами, нескончаемым лабиринтом улиц и переулков. Почти не просматривающиеся, как артерии, они сходились в центре небольшой площади подле Биржи и Английского банка. Со всех сторон стены и фасады домов замыкались, точно в колодце.

Потоки людей, как и потоки экипажей и омнибусов, были бесконечны. Изредка прогромыхивали по мостовой кэбы — двуколки на высоких колесах. Кэбман, восседавший на козлах, важно размахивал вожжами и щелкал бичом.

Мишенев весь день бродил по городу. Не переставая, моросил мелкий дождь. Привыкшие к нему лондонцы, вскинув над собой зонтики, попыхивали трубками и сигарами. Они задерживались на дорожках в скверах, посыпанных толченым красным кирпичом. Не обращая внимания на непогоду, деловито о чем-то разговаривали.

Герасим Михайлович заглянул в кафе, отведал говядины со жгучей горчицей и овсяной кашей. Он успел побывать в квартале бедноты — Уайтчепел, отталкивающем своей нищетой и грязью, и на одной из шикарных улиц — Пикадилли. У него не сложилось бы полного впечатления от Лондона, если бы не съездил в Сити — главный коммерческий район. Пока добирался сюда, закружилась голова от беспрерывного потока экипажей, автомобилей, от бензинового перегара и какого-то чада, наполняющего улицы. Тут все в движении: транспорт и люди, зеркальные витрины и рекламы…

Назавтра Мишенев посетил библиотеку Британского музея, заходил в «Ридинг-Рум» — читальный зал, где Карл Маркс создавал «Капитал».

Съезд возобновил работу во вторник, одиннадцатого августа. Делегаты собрались в клубе рыбаков. Низкая зала как-то давила, скупой желто-серый лондонский свет оставлял на лицах суровую тень. После вынужденного перерыва все чувствовали себя несколько скованно в новой обстановке.

Проводилось четырнадцатое по счету заседание. Его открыл Ленин. Он понимал состояние делегатов и подчеркнул — очень важно теперь ускоренно вести работу съезда и с наибольшей эффективностью. Владимир Ильич дал объяснение по поводу предложенного им же проекта Организационного устава:

— Центральному Комитету принадлежит функция практического руководства, Центральному Органу — идейного руководства. Для объединения же деятельности этих двух центров, для избежания разрозненности между ними и, отчасти, для разрешения конфликтов, необходим Совет…

Делегаты обменялись мнениями, и этот исключительной важности вопрос был единодушно поддержан: руководство партией должно осуществляться из одного центра, из одного источника, — отметили ораторы. Проголосовали. Председательствующий поднял руку особенно высоко. И Герасим Михайлович понял это по-своему: Владимир Ильич словно бы призывал — голосуйте все.

Однако обстановка осложнялась. На девятнадцатом заседании, когда обсуждалась аграрная часть программы, споры, которые подспудно накапливались после ознакомления с книгой Н. Ленина «К деревенской бедноте», розданной делегатам в Женеве, стали более острыми.

Яро повел атаку Мартынов:

— Я имею в виду два пункта, — сказал он, — возвращение крестьянам выкупных платежей, взимавшихся от 1861 года, и возвращение крестьянам земли, отрезанной у них в 1861 году. Я нахожу, что эти два пункта имеют целью не уничтожение сохранившихся в настоящее время полукрепостных отношений: они имеют целью лишь исправление исторической несправедливости…