Азбука - [113]

Комментарии

Послесловие Мир в алфавитном порядке

Словарь — книга, которая, требуя мало времени каждый день, забирает много времени за годы. Такую трату не следует недооценивать.

Милорад Павич

«Abecadło» («Азбука») — один из поздних текстов Чеслава Милоша — создан в форме энциклопедического словаря. В сделанном по прошествии ряда лет предисловии Милош отмечает: «„Азбука“ создавалась вместо романа или на грани романа, в духе моих постоянных поисков „формы более емкой“. Мне подумалось: почему бы не испробовать форму, к которой я до сих пор не обращался? Она дает свободу, ибо не гонится за красивостью, но фиксирует факты».

Милош — человек формы, один из немногих, кто остро ощущал парадоксальность отношений языка и текста с миром. «Поэзия есть страстная погоня за действительностью»[496] и процесс «заключения» мира в слова всегда связан с выбором формы, способной вместить в себя многоплановость и многообразие бытия. Однако никакая форма, как и сам язык, не соразмерна реальности. Литература создает иллюзию зеркала, и реализм в литературе — это всегда «как будто» реализм. Все попытки сказать то, что действительно значимо и не расходится с тем, каков мир «на самом деле», завершаются одним и тем же: вновь и вновь язык и культура возвращают поэта, словно отбившуюся от стада овцу, в пространство выработанных ими литературных форм и конвенций[497]. В «Нортоновских лекциях» Милош в этом контексте отмечает: каждая жанрово-композиционная форма в культуре обладает собственным бытием — подобно грамматическим структурам языков, она априорно содержит в себе «серии предписаний», и это становится препятствием на пути «достижения словом мира». Поэзия, подобно птице, бьется о стекло языка.

На протяжении всей творческой жизни Милош пытался создать литературную форму, способную вобрать в себя жизнь, время и сознание. Она должна пребывать в пограничье между жанрами и способами речи, между поэзией и прозой, вне выработанных историей культуры конвенций. Отсюда и ее авторское определение: forma bardziej pojemna — форма, способная «вместить» в себя более, нежели другие. Парадоксальная целостность текстов позднего Милоша[498] создается в сопряжении поэзии, эссеистики, отдельных замечаний и фрагментарных размышлений (Милош именует их noty), выписок из книг других авторов в форме «замечаний на полях прочитанных книг», пунктирно намеченных, но еще не написанных текстов («тем, отданных другим авторам»). О последних в «Придорожной собачонке» Милош говорит так: проще всего подумать, что я отдаю свои темы другим, потому что я стар и не сумею ими воспользоваться. Однако этот простой ответ стоит дополнить. «Мои темы пригодятся тем, кто устал от исповедальной литературы, широко разливающегося потока сознания, бесформенности повествования о себе»[499].

По существу, все поздние тексты поэта посвящены проблеме самоопределения, или самопознания. «Азбука» — это также «путеводитель по себе», но для него Милош выбирает жестко определенную форму энциклопедического словаря и следует ее канонам. Действительно, в структуру «Азбуки» входит 200 статей, расположенных в алфавитном порядке. Как и в обычном словаре, имеющем определенную тематическую направленность (например, энциклопедическом, философском), в этой книге представлены тексты, очерчивающие границы одной темы: XX век в биографии Милоша и одновременно Чеслав Милош в истории своего века. Среди статей «Азбуки» — персоналии-портреты поэтов, философов, художников, людей науки и искусства, размышления об этических категориях, философских понятиях, портретные зарисовки городов, стран и даже языков. Почему же именно фиксированная конструкция словаря оказалась способна отразить и вобрать в себя вехи интеллектуальной и духовной истории XX века — его трагедии, войны, смерти народов, научные открытия, важнейшие книги, личную судьбу поэта?

Словарь как композиционный и стилистический прием

Словарная форма — не единичный случай в литературе. Несомненно, в культуре XX века наиболее воспроизводимая литературная ассоциация со словарем — это «Хазарский словарь» Милорада Павича («романлексикон в 100 000 слов»). Здесь композиция словаря даже возводится в степень, поскольку это «словарь словарей о хазарском вопросе», состоящий из трех самостоятельных книг: «Красной», «Зеленой» и «Желтой». Каждая из них строится по принципу словаря, то есть состоит из статей, расположенных в алфавитном порядке.

Однако более убедительный контекст восприятия для милошевской «Азбуки» составят не роман-словарь Павича, а воспоминания, автобиографии, композиционной формой которых также стала система текстов, скрепляемая алфавитным расположением. Это книги польских писателей, публицистов Стефана Киселевского, Антония Слонимского и Густава Герлинг-Грудзинского[500]. Интересно, что все они датируются концом XX века и все, за исключением последней, созданы как автобиографические словари воспоминаний. Не случайно А. Слонимский отмечал: «Когда я пишу о других, я, конечно же, имею в виду прежде всего самого себя».

Стилистический потенциал словаря как литературной формы предуготован спектром символических и культурных значений, стоящих за знаками