Азбука - [113]
Комментарии
Послесловие
Мир в алфавитном порядке
Словарь — книга, которая, требуя мало времени каждый день, забирает много времени за годы. Такую трату не следует недооценивать.
Милорад Павич
«Abecadło» («Азбука») — один из поздних текстов Чеслава Милоша — создан в форме энциклопедического словаря. В сделанном по прошествии ряда лет предисловии Милош отмечает: «„Азбука“ создавалась вместо романа или на грани романа, в духе моих постоянных поисков „формы более емкой“. Мне подумалось: почему бы не испробовать форму, к которой я до сих пор не обращался? Она дает свободу, ибо не гонится за красивостью, но фиксирует факты».
Милош — человек формы, один из немногих, кто остро ощущал парадоксальность отношений языка и текста с миром. «Поэзия есть страстная погоня за действительностью»[496] и процесс «заключения» мира в слова всегда связан с выбором формы, способной вместить в себя многоплановость и многообразие бытия. Однако никакая форма, как и сам язык, не соразмерна реальности. Литература создает иллюзию зеркала, и реализм в литературе — это всегда «как будто» реализм. Все попытки сказать то, что действительно значимо и не расходится с тем, каков мир «на самом деле», завершаются одним и тем же: вновь и вновь язык и культура возвращают поэта, словно отбившуюся от стада овцу, в пространство выработанных ими литературных форм и конвенций[497]. В «Нортоновских лекциях» Милош в этом контексте отмечает: каждая жанрово-композиционная форма в культуре обладает собственным бытием — подобно грамматическим структурам языков, она априорно содержит в себе «серии предписаний», и это становится препятствием на пути «достижения словом мира». Поэзия, подобно птице, бьется о стекло языка.
На протяжении всей творческой жизни Милош пытался создать литературную форму, способную вобрать в себя жизнь, время и сознание. Она должна пребывать в пограничье между жанрами и способами речи, между поэзией и прозой, вне выработанных историей культуры конвенций. Отсюда и ее авторское определение: forma bardziej pojemna — форма, способная «вместить» в себя более, нежели другие. Парадоксальная целостность текстов позднего Милоша[498] создается в сопряжении поэзии, эссеистики, отдельных замечаний и фрагментарных размышлений (Милош именует их noty), выписок из книг других авторов в форме «замечаний на полях прочитанных книг», пунктирно намеченных, но еще не написанных текстов («тем, отданных другим авторам»). О последних в «Придорожной собачонке» Милош говорит так: проще всего подумать, что я отдаю свои темы другим, потому что я стар и не сумею ими воспользоваться. Однако этот простой ответ стоит дополнить. «Мои темы пригодятся тем, кто устал от исповедальной литературы, широко разливающегося потока сознания, бесформенности повествования о себе»[499].
По существу, все поздние тексты поэта посвящены проблеме самоопределения, или самопознания. «Азбука» — это также «путеводитель по себе», но для него Милош выбирает жестко определенную форму энциклопедического словаря и следует ее канонам. Действительно, в структуру «Азбуки» входит 200 статей, расположенных в алфавитном порядке. Как и в обычном словаре, имеющем определенную тематическую направленность (например, энциклопедическом, философском), в этой книге представлены тексты, очерчивающие границы одной темы: XX век в биографии Милоша и одновременно Чеслав Милош в истории своего века. Среди статей «Азбуки» — персоналии-портреты поэтов, философов, художников, людей науки и искусства, размышления об этических категориях, философских понятиях, портретные зарисовки городов, стран и даже языков. Почему же именно фиксированная конструкция словаря оказалась способна отразить и вобрать в себя вехи интеллектуальной и духовной истории XX века — его трагедии, войны, смерти народов, научные открытия, важнейшие книги, личную судьбу поэта?
Словарная форма — не единичный случай в литературе. Несомненно, в культуре XX века наиболее воспроизводимая литературная ассоциация со словарем — это «Хазарский словарь» Милорада Павича («романлексикон в 100 000 слов»). Здесь композиция словаря даже возводится в степень, поскольку это «словарь словарей о хазарском вопросе», состоящий из трех самостоятельных книг: «Красной», «Зеленой» и «Желтой». Каждая из них строится по принципу словаря, то есть состоит из статей, расположенных в алфавитном порядке.
Однако более убедительный контекст восприятия для милошевской «Азбуки» составят не роман-словарь Павича, а воспоминания, автобиографии, композиционной формой которых также стала система текстов, скрепляемая алфавитным расположением. Это книги польских писателей, публицистов Стефана Киселевского, Антония Слонимского и Густава Герлинг-Грудзинского[500]. Интересно, что все они датируются концом XX века и все, за исключением последней, созданы как автобиографические словари воспоминаний. Не случайно А. Слонимский отмечал: «Когда я пишу о других, я, конечно же, имею в виду прежде всего самого себя».
Стилистический потенциал словаря как литературной формы предуготован спектром символических и культурных значений, стоящих за знаками
Книга выдающегося польского поэта и мыслителя Чеслава Милоша «Порабощенный разум» — задолго до присуждения Милошу Нобелевской премии по литературе (1980) — сделала его имя широко известным в странах Запада.Милош написал эту книгу в эмиграции. В 1953 г. она вышла в Париже на польском и французском языках, в том же году появилось немецкое издание и несколько англоязычных (в Лондоне, в Нью-Йорке, в Торонто), вскоре — итальянское, шведское и другие. В Польшу книга долгие годы провозилась контрабандой, читалась тайком, печаталась в польском самиздате.Перестав быть сенсацией на Западе и запретным плодом у нас на Востоке, книга стала классикой политической и философской публицистики.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга нобелевского лауреата 1980 года Чеслава Милоша «Придорожная собачонка» отмечена характерными для автора «поисками наиболее емкой формы». Сюда вошли эссе и стихотворения, размышления писателя о собственной жизни и творчестве, воспоминания, своеобразные теологические мини-трактаты, беглые заметки, сюжеты ненаписанных рассказов. Текст отличается своеобразием, богатством мысли и тематики, в нем сочетаются проницательность интеллектуала и впечатлительность поэта.
Чеслав Милош не раз с улыбкой говорил о литературной «мафии» европейцев в Америке. В нее он, кроме себя самого, зачислял Станислава Баранчака, Иосифа Бродского и Томаса Венцлову.Не знаю, что думают русские о Венцлове — литовском поэте, преподающем славянскую литературу в Йельском университете. В Польше он известен и ценим. Широкий отклик получил опубликованный в 1979 г. в парижской «Культуре» «Диалог о Вильнюсе» Милоша и Венцловы, касавшийся болезненного и щекотливого вопроса — польско-литовского спора о Вильнюсе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Двадцать первый том Полного собрания сочинений В. И. Ленина содержит произведения, написанные в декабре 1911 – июле 1912 года, в период дальнейшего подъема революционного движения.
Издание посвящено памяти псаломщика Федора Юзефовина, убитого в 1863 году польскими повстанцами. В нем подробно описаны обстоятельства его гибели, а также история о том, как памятный крест, поставленный Юзефовину в 1911 году, во время польской оккупации Западной Белоруссии был демонтирован и установлен на могиле повстанцев.Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей Беларуси.
Это самое необычное путешествие в мир Антуана де Сент-Экзюпери, которое когда-либо вам выпадало. Оно позволит вам вместе с автором «Маленького принца» пройти все 9 этапов его духовного перерождения – от осознания самого себя до двери в вечность, следуя двумя параллельными путями – «внешним» и «внутренним».«Внешний» путь проведет вас след в след по всем маршрутам пилота, беззаветно влюбленного в небо и едва не лишенного этой страсти; авантюриста-первооткрывателя, человека долга и чести. Путь «внутренний» отправит во вселенную страстей и испытаний величайшего романтика-гуманиста ХХ века, философа, проверявшего все свои выкладки прежде всего на себе.«Творчество Сент-Экзюпери не похоже на романы или истории – расплывчато-поэтические, но по сути пустые.
В литературном наследии Лермонтова поэмам принадлежит особое место. За двенадцать лет творческой жизни он написал полностью или частично (если считать незавершенные замыслы) около тридцати поэм, — интенсивность, кажется, беспрецедентная в истории русской литературы. Он сумел продолжить и утвердить художественные открытия Пушкина и во многом предопределил дальнейшие судьбы этого жанра в русской поэзии. Поэмы Лермонтова явились высшей точкой развития русской романтической поэмы послепушкинского периода.
Евгений Львович Шварц, которому исполнилось бы в октябре 1966 года семьдесят лет, был художником во многих отношениях единственным в своем роде.Больше всего он писал для театра, он был удивительным мастером слова, истинно поэтического, неповторимого в своей жизненной наполненности. Бывают в литературе слова, которые сгибаются под грузом вложенного в них смысла; слова у Шварца, как бы много они ни значили, всегда стройны, звонки, молоды, как будто им ничего не стоит делать свое трудное дело.Он писал и для взрослых, и для детей.