Азбучная история - [3]

В ее повадках сквозила какая-то забавная порывистость, и он не вполне понимал, по душе ему это или нет. Поднимая свое бледное лицо в рамке черных волос и жадно, искоса глядя на него, она была похожа на чертенка, у которого в рукаве полным-полно сюрпризов. От этого ему стало чуточку не по себе, но тем не менее он не испытывал ни малейшего желания возвращаться в зал и снова, как раньше, сидеть на стуле.

— Я редко когда развлекаюсь, — сообщила Сюзанна. — Последний раз была на вечеринке в августе прошлого года. Конечно, каждый вторник приезжает мама, и у меня получается свободный вечер, но ведь это не праздник.

— Свободный вечер… от чего свободный?

— От дочери, — ответила она, с легким удивлением, как будто ему следовало это знать. — От Дитте. Мы живем вдвоем, я и она.

— У нее разве нет отца? — спросил Йоаким. — В смысле, он тоже ведь может присмотреть за ней?

Затягиваясь сигаретой, Сюзанна покачала головой.

— Дитте его на дух не принимает. Знаешь, что она мне сказала?

— Нет, — отозвался Йоаким.

— Школьный автобус проезжает мимо дома, где он живет, и Дитте мне говорит: «Знаешь, мама, когда мы там проезжаем, я всегда отворачиваюсь, чтобы он меня не увидел». А кроме того, — Сюзанна опять глубоко затянулась, потом наклонилась вбок и затушила сигарету в недопитой чашке кофе, — на него вообще нельзя рассчитывать. Он ушел, когда Дитте было три года. С тех пор она редко его встречала.

— Печально, — сказал Йоаким.

— Да уж, — кивнула Сюзанна. — Давай найдем тему повеселее. Вы с Луи, стало быть, в одной конторе служите?

— Да, — подтвердил он, а она сообщила, что работает воспитателем в детском саду, но хотела бы учиться дальше.

— На кого же? — полюбопытствовал он и услышал в ответ, что, пожалуй, на медсестру. Впрочем, одновременно Сюзанна пожала плечами, словно это не так важно.

— Мне просто надо вырваться оттуда, — добавила она, а для ясности повернула голову и показала на свое ухо. Оказывается, она пользовалась слуховым аппаратом. Йоаким удивился: как же он раньше-то не заметил эту штуковину? Наверно, все дело в том, что она ни разу его не переспросила.

— Трудновато приходится, — вздохнула она, закуривая новую сигарету.

Йоаким недоуменно взглянул на нее.

— Я стала терять слух, — пояснила Сюзанна. — Ты понятия не имеешь, какой шум там стоит. Все орут наперебой словно резаные. С ума можно сойти. — В этот миг вид у нее был прямо-таки беспомощный.

Они вернулись в зал, потанцевали еще. Сквозь жакет Йоаким чувствовал рукой ее ребра. Головой она уткнулась ему в грудь, и он невольно улыбнулся: не иначе как прислушивается, что там у него внутри. Ты словно в душу мне заглядываешь, сказала она. Может, все, что она рассказывала, на это и намекало?

Неожиданно Сюзанна крепко обняла его и, подняв голову, заглянула в лицо:

— Почему ты улыбаешься?

Он взял ее руку в свою. Маленькая рука, чуть влажная, холодная и в то же время теплая. Но ему почудилось, будто она горит огнем.

Йоаким отлучился в туалет, а выйдя оттуда, нос к носу столкнулся с одним из коллег, который немедля вцепился в него, потащил к своему столу и начал поить коньяком, рюмка за рюмкой. Коллега рассуждал о рабочем климате и говорил все громче. Йоаким рассеянно слушал, краем глаза высматривая Сюзанну, но ее нигде не было. Лишь около полуночи она внезапно выросла перед ним, уже в пальто.

— Я только хотела попрощаться, — сказала она.

Йоаким встал, чувствуя, что слегка захмелел.

— Уже уходишь?

— Да, мне пора. Мама сидит с Дитте. — Сюзанна натянула толстые варежки домашней вязки. — Нельзя же, чтобы она всю ночь глаз не смыкала.

— Ясное дело, нельзя.

Она привстала на цыпочки, положила руку в варежке ему на голову. Колючая шерсть защекотала лоб.

— Приятный был вечер, — сказала она. — Всего тебе доброго.

2

Пять месяцев спустя Йоаким припарковал машину на стоянке возле Вартоу. Дело было в марте, под вечер, и вообще-то он ехал с работы домой, но надумал сходить в кино и теперь направлялся к кинотеатру на Миккель-Брюггерс-гаде. Стрёйет[1] кишела народом, и ему казалось, будто он долго сидел взаперти и наконец вырвался на волю. Высоко над крышами, громко гомоня, тянулись по небу большие стаи грачей. Йоаким остановился у ярко освещенного сосисочного ларька: продавец ловко выуживал сосиски из дымящихся котлов и упрятывал в булки. Перед Йоакимом стояла в очереди маленькая женщина в черном котелке. Получив сосиску, она тотчас пошла дальше. В ожидании своей порции Йоаким рассеянно провожал ее взглядом. Что-то знакомое сквозило в ее облике, но он никак не мог вспомнить, где видел ее раньше.

С сосиской в руке он свернул на Миккель-Брюггерс-гаде. За столиками, выставленными из кафе на тротуар, сидел закутанный народ. Йоаким подошел к витринам у входа в кинотеатр, глянул на афиши. Фильмы были сплошь незнакомые, он не слыхал о них и не читал, но тем не менее решил посмотреть какой-нибудь. Зашел в вестибюль, где, кроме девушки за окошком билетной кассы, не оказалось ни души, и тут только сообразил, что на первый вечерний сеанс опоздал, а на следующий явился слишком рано. Он вышел из кинотеатра, но к машине возвращаться не стал. Его томило безотчетное ожидание, хотя он и сам не знал, чего именно ждет. В душе была пустота и предчувствие счастья — места хватит чему угодно.