Азартные игры в старину - [10]

– Ну, что ж? Знай свое, мечи да и только.

Банкомет повиновался, и через несколько абцугов трефова девятка проиграла Измайлову. Окружающие его дворяне стали шептать ему на ухо, что не перестать ли, потому что, кажется, не везет, но этого довольно было, чтобы совершенно взволновать.

Измайлова, который все любил делать наперекор другим: он схватил новые карты, выдернул из середины червоную двойку и сказал: «Полтораста». Банкомет помертвел и остолбенел: минуты две продолжалась его нерешимость, но князь Шаховской опять ободрил своего собрата:

– Чего испугался? Не свои бьешь.

Урусов заметал; долго не выходила поставленная карта, и все присутствующие оставались в каком-то необыкновенно-томительном ожидании, устремя неподвижные взгляды на роковую карту, одиноко белевшуюся на огромном зеленом столе, потому что другие понтеры играть перестали. Наконец князь Урусов против обыкновения своего стал метать, не закрывая карт своей стороны, и червонная двойка упала направо «Ух!» – вскрикнул банкомет. «Ух!» – повторили его товарищи. «Ух!» – возгласила свита Измайлова, носам он, не изменившись в лице и не смутившись, отошел от стола, взял шляпу, поклонился хозяевам и сказал:

– До завтра, господа, утро вечера мудренее. – И вышел вон добрее, чем вошел.

Тут начались совещания: надобно ли будет завтра продолжать метать ему банк или удовольствоваться этим выигрышем. Большинством голосов решено было метать до миллиона, но проигрывать не больше настоящего выигрыша. На другой день в Москве ходили уже слухи, что Измайлов проигрался. Чтобы забыть о проигрыше, Измайлов купил знаменитого рысака Красика у Лопухина, заплатив за него почти баснословную цену по тому времени – 7 тыс. руб. Вечером Измайлов был опять у Урусова. Долго шла игра, но Измайлов как будто не решался принять в ней участие. Только после ужина придвинулся он к столу и поставил на две карты 75 тыс. руб. Банкомет метал уже без робости. Обе карты выиграли Измайлову, он загнул их и сказал: «На следующую талию». Урусов стасовал карты. Измайлов поставил две новые карты и, не взглянув на них, загнул каждую мирандолем. По второму абцугу он вскрыл одну карту, которая оказалась десяткою и уже выигравшею соника; он перегнул ее и сказал: «По прикидке», – вскрыл между тем другую карту, которая тоже оказалась десяткою и, следовательно, также выигравшею, он перегнул и положил на первую очень спокойно, как будто дело шло о десятках рублей, а не о его родовом имении Деднове, с которым он в случае дальнейшего проигрыша решился расстаться. У князя Урусова заходили руки, но делать было нечего, карты поставлены мирандолем и отступиться не было возможности. После нескольких абцугов десятка опять выиграла; банкомет бросил карты и встал из-за стола, а Измайлов прехладнокровно предложил ему загнуть мирандоль, но банкомет не согласился.

– Ну, так мы квиты? – сказал Измайлов и тотчас же уехал домой, где его уже ждали с поздравлениями цыгане, с песнями и плясками по случаю покупки Красика.

Мне передавал покойный коннозаводчик И.П. Петровский про Измайлова, которого он знал лично в своей молодости, что последний для игры приезжал всегда со скачки в Петровский парк к содержателю одного французского ресторана, у которого для игроков в саду была выстроена особенная беседка. Здесь метали крупный банк, и шла такая азартная игра, которая и не снилась нынешним игрокам. За зелеными столами там заседали такие тузы, как братья Мосоловы, Всеволожские, Чесменский, побочный сын графа Орлова, Чемоданов, Савелов, Яковлев-Собакин, Гундоров, Гусятников и многие другие. Измайлов до игры садился всегда в большие вольтеровские кресла и после легкого всхрапа протирал глаза, выпивал холодного квасу, подымал с полу первую валявшуюся карту и ставил, если это была не фигура, на каждое очко по тысячам и после выигрыша или проигрыша в несколько тысяч с вольным сердцем молча выходил из комнаты, садился на линию и возвращался домой.

Много рассказов ходило в Москве про двух братьев Н.; игру одного из них считали даже нечистою. При посещении этого игрока в кабинете его изумленный посетитель на одном из столов находил целую меняльную лавку. Здесь в правильных столбиках стояла звонкая российская монета всякого достоинства, начиная от золотых лобанчиков и полуимпериалов до серебряных пятачков и рублевиков. Он не играл иначе, как на звонкую монету, и таким привлекательным видом золота и серебра соблазнял не одного молодого игрока. Рассказывал также, что у него на диване лежала подушка, набитая скомканными ассигнациями. По рассказам, годовой его оборот на зеленом поле исчислялся не одним миллионом рублей, и чтобы играть с ним, некоторые из любителей азартной игры играли только своими картами. Так, рассказывали, что он ухитрился выиграть у известного московского богача М. П-на все его миллионное состояние. Последний, чтобы застраховать себя от его мошенничества, играл с ним только у себя дома и своими картами, которые держал в шкафу под замком. Н. ухитрился подкупить слугу М. П-на и обменять все нижние игры карт на свои.

В один прекрасный вечер игра у М. П-на началась с Н. всерьез, и когда играли первыми верхними колодами, Н. проигрывал, но как дело дошло до нижних, то М. П-н оказался чист, как сокол, даже без своего чудного дома на Тверском бульваре. Это так его поразило, что он не пережил недели и умер от удара. Карточную крупную карьеру братьев Н-в погубили известные на поприще казнокрадства братья-хлебосолы – один из братьев Н-в умер чуть ли не в крепости.