Азарт - [39]

– Одиннадцать.

– Ты уверен, что не Павла опять считаешь?

– Уверен. И не себя…

– Ну хорошо. Уже третья пятерочка… Еще один нормальный бросок. Есть!

Разумеется, у меня вышло хуже всего, одна пятерка. Меня это рассердило, я собрала все кости. Одна шестерка. Ни одной…

– Сколько у меня оград? Уже вижу, шесть. Черт бы их побрал. Считайте!

Со второй оградой пришла четвертая шестерка, четыре ограды сохранились мне на покер.

Тадеуш искоса глянул на Павла.

– Чем дольше трясти, тем лучше будет результат…

– Только, пожалуйста, не до завтра, – попросила Ева спустя некоторое время.

– У кого результат, а у кого нет, – заметил Павел, увидев, к чему привели шуточки Тадеуша. – Хотя… Единичек как муравьев.

– Карета из единичек, – сказал Тадеуш. – Трижды четыре – двенадцать. Записываю!

– Боже милостивый, сколько же у него этих оград?!

– Восемнадцать, – посчитал Тадеуш. – У меня нехорошее предчувствие. Рекорд при покере был двадцать семь.

– И вышел?

– Нет. Тот тип выбросил его двадцать восьмым броском, который уже не считался. Не помню, кто это был.

– Какой-нибудь бедный неудачник, – высказался Павел и бросил.

Вздохнул, отодвинул в сторону одну шестерку и стал бросать дальше. За нормальные броски он набрал три.

– Ну а теперь эти семнадцать оград…

– Первая… вторая… третья… – начали мы. – А вот и четвертая шестерка!

На седьмом дополнительном броске пришла и пятая шестерка.

– Я же говорила, что у тебя слишком много этих оград! – упрекнула его Баська.

Ева выбросила сразу же три шестерки. Когда она перешла к оградам, шестерок было уже четыре.

– Первая… – начал хор. – Вторая… третья… Есть!

– Нужно установить какую-нибудь премию за сохранившиеся ограды, – пробормотал Павел.

– Мы над этим подумаем, – пообещала Баська. – Что тут у меня? Две пятерки… Ладно, не будем требовать многого.

При пятом дополнительном броске она сменила пятерки на шестерки и заработала покер на десятом. Я знала, что у меня нет шансов, однако порядочный азартный игрок никогда не сдается.

К собственному удивлению, я добилась успеха последней оградой.

– Кто-то в конце концов должен провалиться, – вздохнул Тадеуш. – Видимо, это буду я.

Он ошибся в своем предвидении: потратил на покер всего пять дополнительных бросков из своих восемнадцати. Шестерки шли как бешеные. С огромным интересом мы ожидали окончательного подсчета очков.

В середине арифметических действий я вдруг увидела какие-то странные полоски дыма, тянущиеся из передней, и почувствовала странный запах. Вроде бы знакомый, и все-таки чужой.

Прежде чем я успела высказаться по этому поводу, что-то сверкнуло, грохнуло и погас свет. Внезапная темнота была встречена всеобщим стоном.

– Ничего, ничего, у меня есть свечи, – поспешно сказала я. – Мне как раз показалось, будто что-то коптится. Только спокойствие… У кого-нибудь есть под рукой зажигалка или спички?

Павел щелкнул зажигалкой. При ее свете я нашла на книжной полке подсвечник со свечой, всего один раз схватив при этом Тадеуша за голову. При свете одной свечи я нашла вторую.

– В кухне над раковиной стоят еще четыре, в том числе две толстые, – объявила я. – Кто хочет, пусть принесет. Я поищу здесь, помнится, они лежали под атласами.

Хоть я и догадалась, что не использовавшийся годами чайник выкинул какой-то номер, а пробки выбило, но как для того, чтобы выключить плиту, так и для замены пробок мне нужен был свет. Кроме того, я вовсе не была уверена, что авария не захватила что-нибудь еще, и на всякий случай предпочла вооружиться вспомогательными средствами.

В кухню отправилась Баська, вытащив из-за стола и Павла, что имело смысл, поскольку он был значительно выше ее. Однако вначале у него были трудности с вылезанием в темноте, ему мешали ноги Тадеуша, поэтому Баська успела заметить в кухне табуретку и влезть на нее. Табуретка эта отличалась тем, что стоило взгромоздиться на нее, как две ее ноги внезапно вырастали вверх, а горизонтальная плоскость одной стороной опускалась вниз. Баська об этом понятия не имела, поэтому резкое изменение уровня почвы под ногами оказалось для нее полной неожиданностью. Пытаясь за что-нибудь ухватиться, она выпустила свечу и вцепилась в ручку пыхтящего на плите чайника. После чего рухнула вниз, Павел поймал Баську только потому, что она свалилась прямо на него, чайник же беспрепятственно полетел дальше, и пять литров горячей воды вылилось им на ноги.

Послышался грохот. Швырнув Еве целую пачку свечей, я помчалась в кухню, осветив наводнение и Баську с Павлом, сплетенных под буфетом, с которого сыпалась огромная кипа корреспонденции и разных других бумаг. Осознав, что кое-какие бумаги могут мне пригодиться, а вода вряд ли пойдет им на пользу, я со страшным воплем бросилась на помощь макулатуре. Мой крик донесся до Евы и Тадеуша, они подскочили, при этом Тадеуш умудрился сбросить на пол торчавшие из полки телефонные книжки за последние тридцать лет, блокноты обрушились на полочку под лампой и расколошматили ее вдребезги. Ева же споткнулась о кресло и шлепнулась в него со всего размаху. Кресло, будто только этого и дожидалось, с готовностью заскользило по лакированному полу к окну. Его движение остановила лишь батарея, замаскированная толстым слоем зелени в виде свисающего сверху аспарагуса. Каким-то чудом аспарагус умудрился не свалиться, и то хорошо: горшок, в котором он обитал, был столь чудовищных размеров, что запросто мог укокошить Еву.