Аз-Зейни Баракят - [48]

Кадий Абдель Барр сказал, что эмир Салямш спрашивал, нет ли у него человека, на которого можно положиться, для ведения переписки. Он, кадий Абдель Барр, перебрал в уме многих и не нашел человека надежнее, чем шейх Рейхан. Однако, чтобы покончить с делом, Рейхану нужно найти достойную невесту и жениться, поскольку эмир Салямш не допускает холостых во дворец. «К тому же ты, шейх Рейхан, уже не мальчик», — добавил Абдель Барр.

Шейх Рейхан встал и расцеловал кадия Абдель Барра. По улице он шел, приплясывая и напевая от радости: наконец-то он увидит эмиров и их гостей, будет вести переписку, узнает государственные тайны! Ему бы рассказать об этом девице. Но она будет в недоумении — ведь он постоянно твердит ей о том, что близок с эмирами и великими мира сего.

В своей самой лучшей одежде Рейхан отправился во дворец эмира Салямша, где очень старался произвести впечатление человека воспитанного и обходительного, дабы внушить мысль, что он всю жизнь служил в домах великих мира сего. Он ждал, что эмир примет его. Однако с эмиром он так и не встретился. «Может быть, что-нибудь помешало эмиру принять меня?» — подумал он. Когда наместник эмира спросил его о женитьбе, он сказал, что женился две недели тому назад. Действительно, он отправился к одному из своих родственников, по имени муаллим Махмуд бен Саляма, торговцу чечевицей в Аса ан-Набий, который имел три корабля на Ниле, перевозивших из Верхнего Египта, кроме чечевицы, кувшины и одежду. Муаллим Махмуд поблагодарил шейха Рейхана, чтеца Корана и Аль-Бухари, за оказанную честь, и через неделю Рейхан вступил в права супруга дочери муаллима в его доме в Фустате, пока не подыскал себе новый дом. Муаллим после этого стал всем говорить, что «муж его дочери — самый главный при дворе у эмира Аль-Джамдара».

У эмира Салямша шейху Рейхану отвели темную комнатенку в стоявшем особняком доме, поэтому светильник горел в ней день и ночь. Ни на второй, ни на третий день шейх Рейхан не предстал перед светлыми очами эмира. Не произошло этого ни в первую, ни во вторую неделю и месяц после его вступления в должность. Точно установлено, что эмир не принял его до сих пор.

Когда муаллим Махмуд бен Саляма спрашивает о здоровье эмира Аль-Джамдара, Рейхан, пожимая тестю руку, говорит что-нибудь вроде: «По правде сказать, вчера он был не очень здоров. Когда эмир пробудился ото сна, правый глаз у него подергивался… Эмир считает это плохим предзнаменованием, поэтому он провел весь день в печали». Муаллим начинает громко выражать свое беспокойство по поводу здоровья эмира, чтобы его собратья торговцы слышали, что он говорит о большом человеке. «Был у него лекарь?» — спрашивает муаллим. «Приходил, — отвечает шейх Рейхан, — сделал ему кровопускание…» Тут муаллим Махмуд громким голосом просит мужа своей дочери передать эмиру привет и пожелания выздоровления. Шейх Рейхан качает головой и отвечает тоже громким голосом, ибо знает, чего хочет муаллим. «Я скажу ему… Он же, клянусь аллахом, наказал мне особо кланяться тебе!»

Он часто приходит к муаллиму и уже издалека кричит: «Эмир Салямш почтительно кланяется тебе!» Лицо муаллима светлеет. Он покручивает ус и запускает пальцы в бороду. «Как увидишь эмира, — говорит он, — передай ему мой привет».

В конце концов эти разговоры стали тревожить шейха Рейхана: он и в глаза не видел Салямша. Даже его наместник встречался с эмиром один раз после вступления Рейхана в должность. Всю переписку Рейхану приносил один из евнухов эмира. Точно установлено, что Рейхан никогда не видел эмира. Даже когда родилась у него дочь Самах, через три года после женитьбы, эмир ограничился тем, что послал ему со своим наместником несколько динаров и одежду (а если быть точным — десять динаров, отрез атласа и расшитую рубашечку для новорожденной).

Через два года после появления на свет Самах эмир Салямш прогневил нашего господина султана — это известная история, — ибо не закрепил как следует конец муслиновой ленты, обвивавшей большую султанскую чалму. Она распустилась в то время, как господин наш султан принимал посланника абиссинского негуса, что привело султана в крайнее замешательство и вызвало у него сильный гнев. Султан призвал Салямша, допросил его и избил так, что тот чуть не лишился жизни. Султану показалось, что конец муслиновой ленты был не закреплен с умыслом. Он приказал бросить эмира в тюрьму аль-Мукашширу, где Салямш находится в заключении до сих пор, хотя уже минуло около двадцати двух лет после этого события.

Судьбе было угодно, чтобы эмир Салямш до того, как с ним все это приключилось, отправил шейха Рейхана к эмиру Тагляку вести переписку с землями Йемена. Во время его пребывания там и произошла история с лентой. Тогда Тагляк предложил Рейхану остаться у него. Шейх Рейхан очень обрадовался предложению эмира особенно потому, что он говорил с Тагляком без посредника и сопровождал его во время выездов. Рейхан же потом говорил муаллиму Махмуду, что кое-кто из его приятелей эмиров и сильных мира сего тайно предупредил его, Рейхана, о том, что должно случиться с Салямшем, и советовал ему держаться от него подальше. Они же замолвили о нем слово перед Тагляком, который был ему знаком и взял его к себе. Во время выездов Тагляка в город Рейхан, стараясь держаться поближе к эмиру, ищет глазами на улице какого-нибудь знакомого, который бы увидел его восседающим в высоком седле на муле в процессии Тагляка.