АЗ ЕСМЬ - [17]

Он покидает нас, и мы остаемся вне Его светоносного присутствия. Правда, человек не может прожить и короткого срока без греха, но нам возможно путем покаяния избежать последствий греха — разрыва с Богом. Чувство вечности то усиливается, то ослабляется в нас, в зависимости от меры покаяния и благодати, изливающейся на нас. Иногда оно, чувство, достигает такой силы, что временный мир забывается, уходит куда-то позади нас, и тогда превалирует реальность Божественного мира. После этого опыта Бог живется как ПЕРВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ.

ОТЧЕ, СЫНЕ И ДУШЕ,

Троическое едино Божество,

в Триех Лицех нераздельная Единице,

Свете неприступный, Тайно сокровеннейшая:

Ум наш возвыси к видению неизследимых судеб Твоих,

вложи в сердца наша огнь любве Твоея Божественныя,

да сподобимся служити Тебе в духе и истине

даже до последняго издыхания нашего,

молим Ти ся, услыши и помилуй.

6. Духовная молитва

ДУШЕ СВЯТЫЙ, Всесильне Боже

благий Утешителю и вседержавный Заступниче,

Премудрости Подателю и Свете Откровения

схождением Твоим всего мира концы

к истинному боговедению приведый,

сниди и ныне даже до нас,

присно оскорбляющих Тя,

просвещая и освящая,

исцеляя и утешая,

нетленным Твоим утешением.

Болезни близких, потеря дорогих, различного рода бедствия побуждают людей к молитве, и это вполне нормально. Но часто приходится наблюдать, что как только минуют видимые лишения и горести и жизнь примет благоустроенный порядок, так остывает в сердцах людей желание прибегать к Богу, и молитва становится как бы излишней. Это свойственно «живущим по плоти» (ср. Рим. 8, 4–15) и «душевным» (Иуд. 1, 19).

Если же «Дух Божий живет» в человеке (см. 1 Кор. 3, 16), то он естественно стремится быть с Богом в вечности; тогда никакое внешнее благополучие не может устранить страданий духа, сознающего себя вне того Бытия, видение которого, пусть еще неясное, живет в нем. Особенно сильным становится влечение к Отцу Небесному, если человеку было дано опытно познать действие благодати. Лишаясь промыслительно по временам ощутимого присутствия уже возлюбленного Господа, душа переживает свою потерю, как нечто ничем невознаградимое во всем мироздании. Молитва тогда делается насущной потребностью нашего духа, достигая все возрастающего напряжения. Дух Святой при этом посещает душу неожиданно, внезапно, принося предвкушение вечности во Свете Божества. (Дух Истины, возможно, не придет, если в душе своей человек раздвоен, колеблется в вере, неустойчив в решении — ср. Иак. 1, 8; 4, 8.)

Вот, передо мною один замечательный документ — письмо прежнего раввина:

Почему я, бывший раввин, стал христианином? — пишет он. — Странным образом звучит этот вопрос в моих ушах. С тех пор, как я принял, Божией милостью, крещение в Святой Православной Церкви, мне ставят его знакомые и незнакомые. Вопрос один и тот же, но тон его несхожий у разных лиц. То это любопытство, то насмешка, то осуждение, то вызов. Все без жалости целят стрелы в сердце мое. Но в этом моем поступке я был как бы объектом, которым распоряжается Невидимый Субъект.

Попытаюсь объясниться. Я, бывший раввин во Израиле, стал христианином. Конечно, эта перемена радикальная, разделяющая мою жизнь на две половины. Но разве я сам сделал себя христианином: по плану, с намерением и рассудочными расчетами? Нет. Благодать Божия совершила сие. И вопрос об этом должно задавать не мне, а Творцу моему. Мое обращение для меня самого есть тайна, пред которой я благоговейно склоняю голову. Христианином еврей может сделаться не иначе как по действию Духа Святого, Который снимает с его глаз покрывало (ср. 2 Кор. 3, 16), не дающее узреть Свет Христов. Вот, Дух Святой, Он один преобразил меня.

После принятия Христа — законы Пятикнижия перестают быть средством приближения к Богу. Я чувствую себя постоянно переполненным Божественной любовью. Внезапно и неожиданно для меня самого, независимо от моих усилий я увидел тот Свет, который раньше, когда я был благочестивым евреем, как бы издалека едва брезжил. Я вдруг увидел внутрь меня Святого Мессию, Тайну тайн, и в то же время как самое ясное из всего ясного.

Отцы и учители! Я нашел то, что вы ищете, чего вы жаждете. С этими словами много раз хотел я побежать, ликуя, к моим прежним учителям.

Главная разница между христианством и иудейством — в особом духе последнего. Что касается религиозной морали, то она почти одинакова и там, и здесь. Заповеди иногда выражены в одних и тех же словах. Но в практической жизни обе морали глубоко различны. Христианская мораль дарована Свыше, Духом Святым, Который был дан после Воскресения Христова. Он, этот Дух и есть Тот, о Котором и поныне мечтают все благочестивые евреи. Они чувствуют Его, они видят Его, но только издалека. Истинный же христианин живет в Нем чрез веру в Иисуса Христа. Дух Святой даже и тело исполняет любовью, свободною от рабства телесным страстям. И оно просветляется и желает как бы раствориться в Духе.

Итак, не сам я сделал себя христианином, но Бог ниспослал милость Духа Святого. Дух почивает на истинном христианине. Он окружает его извне, Он проникает внутрь его. И все сие дается за веру во Христа. Происходит это таким образом: вера привлекает Духа Святого: Дух Святой укрепляет и оживляет веру. Он бережет тебя, животворит силою стремления к Царству Божию еще здесь, на земле. Для тех, кто не вкусил никогда истинной благодати, мои слова пребудут непонятными. Процесс подлинного обращения не поддается ни описанию, ни объяснению, ни изображению: это нечто невидимое для глаз, неуловимое ухом.