АЗ ЕСМЬ - [10]

Созерцание давалось людям не в словесных формулах, а в живом опыте. В явлении Нетварного Света — мы Трех живем как Единый Свет. В чистой молитве — Отец, Сын и Дух — видятся в Их единосущном единстве.

Евангелие говорит: «Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3, 16). Дух Святой возносит нас в область Божественной любви. И не только живем мы эту любовь, но и начинаем постигать, что Бог, «Первый и Последний» (Ис. 44, 6), есть Любовь, которая не может быть моноипостасной, ибо ипостасность осуществляется в общении ипостасей. Моисей под Именем ЯХВЕ — АЗ ЕСМЬ разумел единую Персону, и как следствие тому он дал своему народу Закон. [9] «Благодать же и истина произошли через Иисуса Христа» (Ин. 1, 17). Бог Любви — есть Троица: «Любовь Отца — распинающая. Любовь Сына — распинаемая. Любовь Духа — торжествующая силою крестною» (Митрополит Филарет Московский). «Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу, явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их» (Ин. 13, 1). Таков наш Бог. И нет иного, кроме Него (ср. Ис. 44, 6). Тот, кому было дано ощутить дыхание Его любви по дару Духа Святого, знает всем своим существом, что такая любовь есть атрибут Триединого Божества, открытого нам как совершенный образ Абсолютного Бытия. Моно-Ипостасный Бог Ветхого Завета не знает любви.

Любить — это значит жить ради возлюбленных, когда их жизнь становится нашей жизнью. Любовь соединяет в бытии. Такова Святая Троица. «Отец любит Сына» (Ин. 3, 35). Он живет в Сыне и в Духе Святом. Сын «пребывает в любви Отца» (Ин. 15, 10) и в Духе Святом. И Духа Святого мы знаем как Любовь всесовершенную. Дух Святой вечно исходит от Отца и живет в Нем и пребывает в Сыне. Эта любовь в итоге являет Божественное Бытие как единый вечный Акт. По образу сего Троичного единства человечество призывается стать единым человеком. «Я и Отец — едино есмы» (Ин. 10, 30). «Да будут все едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино» (Ин. 17, 21).

Заповедь Христа есть проекция Божественной любви в плане Земли. Раскрытая в своем подлинном содержании, заповедь приводит к тому, что жизнь человечества становится подобной жизни Триединого Бога. Мы начинаем постигать отчасти эту тайну в молитве за весь мир как за самого себя. В такой молитве переживается единосущие человеческого рода. После опыта такой молитвы — мы оставляем позади категории формальной логики и переходим к бытийному восприятию, то есть к категориям самого бытия. В Троице Святой каждая Ипостась является носителем всей абсолютной полноты Божественного Бытия. Следовательно, каждая человеческая личность должна стать носителем всей полноты бого-человеческого бытия, как мы видим сие в Лице Иисуса Христа. В этом заключен подлинный смысл второй заповеди, которая воистину «подобная первой» (Мф. 22, 39).

Невозможно нам исчерпать данного нам Откровения. Будучи тварями, возникающими из ничто, мы не в силах до конца познать нетварное Перво-Бытие так, как Сам Он знает Себя. Но вот апостол Павел пишет: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1 Кор. 13, 12).

В истории христианства преобладали два течения: одно — веками длящееся усилие приблизить данное о Триедином Боге откровение к нашему образу мышления; другое — на первое место ставит молитву покаяния и хранение заповедей, как средство к радикальному преображению нашего бытия. Похвальна, исторически даже необходима работа первых, но если она не сопутствуется жизнью, то провал ее неизбежен. «Иисус сказал... Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем и обитель у него сотворим» (Ин. 14, 23). И эта заповедь лежит в основе нашей христианской гносеологии. Вселение в нас Отца и Сына и нераздельного от Них Духа Святого даст нам единственно верное познание о Боге в самой бытийной реальности.

Преподобный Симеон Новый Богослов (949–1022) в своем 17 гимне пишет следующее: слепые и неверующие говорят, что они слышат из слов учения Церкви, что Невидимый, Нетленный Творец пришел на Землю и соединил в Себе две природы — Божескую и тварную, человеческую, но что никто опытно не познал, не пережил сего и не видел ясным образом. Отвечая на это сомнение, Симеон с большой убедительностью говорит о том, что ему дано было переживать. А именно: когда нетленный Свет Божества соединяется с человеком, то творит его подобным Себе светом. Соединение сих двух — Бога и человека — совершается по воле Творца и в сознании обоих. Если бы отсутствовало личное сознание происходящего, то, как говорит Святой муж, соединение было бы соединением мертвых, а не Жизни с живыми. И как возможно, чтобы вечная Жизнь вошла в человека помимо его, человека, сознания? Как возможно, чтобы Божественный Свет, как молния в ночи или как великое солнце воссиял в сердце и уме человека, и чтобы сей последний не сознавал сего события? Соединяясь с образом Своим, Бог дает ему истинное познание о Себе, как Он есть. Чрез Духа Святого познается и Сын со Отцом. И человек видит их, насколько возможно ему. В 21 гимне преподобный Симеон говорит: «Я хочу умереть из-за любви к Нему, хотя я знаю, что я не умру». И затем, в том же гимне, с восторгом воспевает непостижимую Троицу: «О нераздельная Троица и неслиянная Единица! О Свет триипостасный, Отче, Сыне и Душе, о Начало безначальное верховной власти, о Свет неименуемый, как совершенно безымянный, и вместе многоимянный как все совершающий, о единая слава, могущество, держава и царство, о Свет единый и желание, разум, совет и крепость, помилуй, сжалься надо мною, бедным».