Айсберг - [37]

— Боже, мистер Рондхейм, какой вы сильный.

— Простите, майор. — Рондхейм с явным отвращением поморщился и отдернул руку, словно коснулся провода под напряжением. — Люди, работающие под моим началом, грубоваты, приходится так с ними и обращаться. На палубе рыбацкого судна я иногда забываю вести себя как джентльмен на суше.

— Господи, мистер Рондхейм, не надо извиняться. Я восхищаюсь сильными мужчинами. — Питт поднял руку и пошевелил пальцами. — Никакого вреда: кисть я по-прежнему удержу.

— Вы рисуете, майор? — спросила Кирсти.

— Да, главным образом пейзажи. А еще мне нравится делать натюрморты из цветочных лепестков… В цветах есть что-то вдохновляющее, не правда ли?

Кирсти с любопытством посмотрела на Питта.

— Мне бы хотелось увидеть ваши работы.

— К несчастью, все мои холсты в Вашингтоне. Тем не менее, я рад был бы представить вам свои впечатления об Исландии, пока я еще здесь. — Питт по-женски прижал палец к губам. — Да, акварели — то, что надо. Может, вы захотите повесить их в своем кабинете.

— Вы очень добры, но я не могу принять такой подарок.

— Вздор, — прервал Питт. — Ваше побережье великолепно. Я просто умираю от желания проверить, смогу ли передать противоборствующие силы моря и скал, когда они сталкиваются в естественном извержении света и цвета.

Кирсти вежливо улыбнулась.

— Ну, раз уж вы настаиваете, взамен вы должны позволить сделать что-нибудь для вас.

— Я прошу об одном одолжении — о лодке. Чтобы воздать вашей береговой линии должное, я должен писать ее с моря. Ничего роскошного. Подойдет любой небольшой катер.

— Обратитесь к моему начальнику пристани, майор. У него будет вас ждать катер. — Она немного замялась: Рондхейм встал над ней и положил руку ей на плечо и на шею. — Наши корабли стоят у двенадцатого причала.

— Пойдем, дорогая, — сверкнув белыми зубами, негромко сказал Рондхейм. — Макс сегодня читает из новой антологии. Нельзя опаздывать. — Рука его сжалась, и Кирсти закрыла глаза. — Надеюсь, нас любезно извинят.

— Да, конечно, — сказал Сандекер. — Это были два прекрасных часа, мисс Файри. Спасибо, что присоединились к нам.

И прежде чем кто-нибудь успел еще что-нибудь сказать, Рондхейм крепко взял Кирсти за руку и повел из зала. Как только они вышли, Сандекер бросил салфетку на стол.

— Ладно, Дирк, объясните-ка нам это маленькое представление.

— Какое маленькое представление? — невинно спросил Питт.

— Я восхищаюсь сильными мужчинами, — передразнил Сандекер. — Что означает это ваше голубое представление? Не хватало только растягивать слова.

Питт облокотился на стол и подался вперед; его лицо стало серьезным.

— В некоторых обстоятельствах серьезное преимущество — если тебя недооценивают. У нас как раз такая ситуация.

— Рондхейм?

— Совершенно верно. Он причина того, что Файри неожиданно отказалась сотрудничать с Соединенными Штатами и НПМА. Этот человек не кукла и не дурак. Когда он женится на Кирсти Файри, контроль над двумя крупнейшими частными компаниями мира окажется в одних руках. Это открывает бесконечные возможности. Исландия слишком мала, ее правительство слишком слабо по сравнению с будущим картелем Файри и Рондхейма. Экономика страны не способна будет сопротивляться, когда картель приберет ее к рукам. Затем при условии правильной стратегии Фарерские острова и Гренландия дадут Рондхейму контроль над всей Северной Атлантикой. Можно только гадать, куда устремят его амбиции после этого.

Сандекер покачал головой.

— Слишком много предположений. Кирсти Файри никогда не станет вмешиваться в международную политику.

— Ее никто не спросит, — сказал Питт. — В браке вся добыча переходит к доминирующей личности.

— Влюбленная женщина слепа, вы это хотите сказать?

— Нет, — ответил Питт. — Не думаю, что этот брак будет основан на любви.

— Вы специалист и по сердечным делам? — саркастически спросил Сандекер.

— Ни в коем случае, — с улыбкой ответил Питт, — но, к счастью, такой специалист у нас есть — специалист с природным чутьем в этой области. — Он повернулся к Тиди. — Не хотите дать свою, женскую оценку, дорогая?

Тиди кивнула.

— Она его страшно боится.

Сандекер задумчиво посмотрел на нее.

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что сказала, — решительно ответила Тиди. — Мисс Файри до смерти боится мистера Рондхейма. Разве вы не заметили, как он стиснул ей шею? Ручаюсь, всю следующую неделю, пока не исчезнут синяки, ей придется носить платья с высоким воротом.

— Вы уверены, что не выдумываете и не преувеличиваете?

Тиди покачала головой.

— Она едва сдержала крик.

Взгляд Сандекера неожиданно стал враждебным.

— Проклятый сукин сын. — Он внимательно посмотрел на Питта. — Вы тоже это заметили?

— Да.

Это лишь усилило гнев Сандекера.

— Тогда почему не остановили его?

— Не мог, — ответил Питт. — Для этого пришлось бы выйти из образа. У Рондхейма есть все основания считать меня голубым. Я хочу, чтобы он и дальше так думал.

— Хотелось бы думать, что вы отдаете себе отчет в своих действиях, — мрачно сказал Сандекер. — Однако, боюсь, хвастая, что вы художник, вы загнали себя в угол. Я точно знаю, вы и прямую не способны провести. «Естественное извержение света и цвета», Бог ты мой!