Айгу! Они не едят личинок шелкопряда! - [11]

Однажды, когда мы ходили смотреть закат на смотровую площадку недалеко от фермы, Чо рассказал такую историю: «В деревне жил мужик, у которого был сын. У него было неладно с головой. Сын этот взял в жены камбоджийку. Многие тут женятся на филиппинках, вьетнамках, тайках, так как больше никто замуж за деревенских не хочет. Брак у сына не задался, с женой они всё время ругались. А отец его, наоборот, очень любил её. Когда камбоджийка родила дочь, в деревне поговаривали, что она не от мужа, а от свёкра. Потом жена уехала обратно в Камбоджу, но мужик разыскал её, приехал и отдал ей все свои деньги, лишив сына наследства. Вернулся в Корею и умер. А камбоджийка периодически приезжает на его могилу и плачет: «Кхх, кхх». Вот такая деревенская драма. Закат мы смотрели как раз с того холма, где находится могила старика. Оттуда открывался прекрасный вид на горы и лес.

Как-то вечером мы обсуждали, куда поехать в выходной, и Чо сказал: «Тут в часе езды есть Чонджу, туристический городок». Я переспросила: «Как это — в часе? Мы в Чонджу пересаживались с автобуса на автобус, и это в двух часах езды отсюда». После небольшой заминки Чо осенило: «А-а-а! Это не Чонджу, а Чонджу!». Я удивилась: «То Чонджу, а это другое Чонджу?», а Чо ответил: «Нет, то Чонджу, а это Чонджу». Вот так и поговорили. В корейском много звуков, похожих друг на друга, как гласных, так и согласных, и в связи с этим частенько возникает путаница. Я практически не различаю «ч» и «чж», так что есть определённая вероятность, что Чо зовут вовсе не Чо, а Чжо.

Чон Сон, в отличие от Чо, говорила мало, часто опуская глаза и стесняясь, но в словах её всегда было много мудрости. Нас даже слегка удивляло, что они такие разные, и столько времени уживаются вместе. Чо простоватый, добродушный, невоздержанный в еде и большой любитель выпить. Во время обеда и ужина он всегда дожидался, пока другие наедятся и отложат палочки, а потом сметал всё, что оставалось в тарелках. Иной раз мог и пустить ветры за столом, но хотя бы старался делать это тихо. В молодости Чо был бунтарь и даже участвовал в студенческих забастовках, начитавшись учения Маркса, что для нас было особенно забавно. Чон Сон — его полная противоположность. Тихая, скромная и очень хорошо воспитанная, она прекрасно разбиралась в литературе и любила классическую музыку. Ещё умела играть на гитаре, но почти не практиковалась, так как от тяжёлого труда часто болела левая рука. Ела мало, как птичка, деликатно держа палочки своими тонкими пальцами. И, как многие умные и образованные люди, была немножко снобом. Но с Чо их объединяла любовь, и не только друг к другу, но и к их общему делу. Оба они считали, что органические овощи это лучшее, что есть на Земле, оба ненавидели и боялись ГМО, и оба были ретроградами в плане отношения к жизни и особенно к здоровью. По этой причине они не имели дома современных лекарств. Нам, несмотря на явные расхождения во взглядах и культурные различия, всё равно было до крайности симпатично семейство Чо с их огромной добротой, честностью и самыми лучшими намерениями, и за две недели совместной жизни и работы мы стали очень близки.

На ферме старались не использовать никакие вещества, способные навредить окружающей среде. В ванной комнате у нас была органическая зубная паста и жидкое мыло, на кухне — безопасная жидкость для мытья посуды, которая плохо пенилась, и стиральный порошок, который почти ничего не отстирывал. Мы, хоть и сетовали поначалу на недостаток старых добрых поверхностно-активных веществ, приняли правила игры и свои «химические» туалетные средства старались не использовать, делая исключение лишь для дезодоранта и жидкости от комаров, которых вечерами была просто тьма тьмущая.

До нас на ферме «Сто цветов» волонтёров из России ни разу не было. О нашей стране корейцы знали лишь следующее: во-первых, пресловутое учение Маркса, которое проходят в институтах. Во-вторых, Виктора Чхве, известного у нас как Виктор Цой. В третьих, фильм Эйзенштейна «Броненосец Потёмкин», и наконец, песни «Миллион алых роз» и «Журавли», которые Чон Сон даже напела. Чтобы пополнить багаж знаний о России, нас с увлечением расспрашивали о жизни, традициях и о еде. Мы рассказывали о селёдке под шубой и мясном желе под названием «холодец». Вспоминали походы в подмосковные леса за грибами — сами корейцы их не собирают, боясь отравиться. Скачали для ребят фильм «Собачье сердце» и ещё много других разных фильмов, в России признанных культовыми. Варили суп с картофельными клёцками и жарили драники, так как от картошки ломились закрома, а других продуктов, годных для приготовления русских блюд, практически не было. Гречка в Корее имеется, но расфасованная в чайные пакетики: тут принято её заваривать и пить, а не есть. Искренний интерес к нашей культуре был весьма приятен, и мы старались как могли.

Чо и Чон Сон не отставали. Возили нас в выходной по всему уезду, в том числе и в мемориальный парк, посвящённый народной героине по имени Нонгэ. Во время японско-корейской войны она принесла себя в жертву, бросившись в воду вместе с японским генералом. Историю Нонгэ в Корее знают все, и она весьма почитается, как у нас — Зоя Космодемьянская. А родилась Нонгэ где-то в этих краях, в Чжансу. Мемориальный парк очень красивый и большой, но народ в нем практически отсутствует. Поэтому Чо называет его «Парк никого». После нас отвезли в традиционную корейскую деревню, где всё выглядело так, будто на дворе царило позднее средневековье. Маленькие глинобитные домики с крышами, крытыми соломой, были увиты цветами и смотрелись очень симпатично. В Корее немало так называемых «фольклорных» деревень, предназначенных сохранить старину и показать другим людям, в основном туристам, как жили в эпоху Чосон (с 1392 по 1897 год). Кое-где, в совсем древних поселениях, по сути выстроенных заново из грубых камней, скреплённых глиной, жителей заменяют деревянные и восковые истуканы, одетые в национальные костюмы, или актёры. Но эта деревенька была позднего периода — просто старые дома, заселённые живыми людьми либо превращённые в уютные кофейни и магазинчики.