Аввакумов костер - [97]
Ответ Аввакума несколько смутил патриархов, они не знали, что на Стоглавом Соборе было столько особо почитаемых в России святых. Не рассердится ли великий государь, узнав, как вызывающе-оскорбительно называли они этих почитаемых чудотворцев? Будет ли дальше помогать государь добывать кафедры?
— Добро ли учены были святители эти? — озабоченно спросил Паисий. — Ведали ли греческому языку?
— Какое там! — отвечали ему. — Иные и своей грамоте худо умели. Глупы были святые отцы. Не смыслили ничего!
— О, Боже Святый! — воскликнул Аввакум. Како терпишь Ты святым Твоим досаждение?! От Лигаридычей да от Никонычей!
— Полно ругаться, Аввакум! — остановил его патриарх Макарий. — Чти ему, Дионисий, свою книгу. Вся мудрость в ней сложена!
Дионисий взял своё сочинение. Начал читать:
«Обаче сия прелесть таковым обычаем бысть в России: отнележе, сиречь от того времени, егда престали российский митрополиты ходити в Царьград хиротонисатися...»[16]
Добро была книга написана, сам Дионисий до конца бы дочитал её, но что это?! Стоявший доселе Аввакум вдруг отошёл к двери и лёг на пол.
— Послухайте книгу ту... — сказал он. — А я полежу пока. Устал маленько.
Тоскливо ему было. Попадались и среди защитников старой веры любители потолковать, что означает в крестном знамении тот или другой палец, до великих нелепиц договаривались. Но Иверского архимандрита Дионисия, писавшего эту книгу, и староверским мудрователям не переплюнуть было. Воистину дураков-то везде есть, во всякой земле, во всяком звании, во всяком образовании.
Шум прошёл по лавкам, где сидели архиереи.
— Дурак ты, протопоп... — сказал Иларион. — Совсем невежество своё обнажил, патриархов уже не почитаешь.
Не стал спорить с ним Аввакум.
— Мы уроди Христа ради... — смиренно согласился он. — Вы славны, мы же бесчестии! Вы сильни, мы же немощни! Горюны вы великие. Пьянствовать вам да ругаться матерно полюбилось, а то ведь и вы с мучениками равны были бы. О чём говорить-то с вами мне, грешному? Чист есмь аз, и прах прилепший от ног своих отрясаю пред вами, по писаному:путче один, творяи волю Божию, нежели тмы беззаконных! Вы на брюхи-то свои посмотрите! Как в двери небесные вместиться хощете?
Всякое уже слышали архиереи на этом Соборе. И неправославными их называли, и еретиками, и ересью жидовствующих попрекали, но так просто и прямо никто до Аввакума не обличал, в какую пропасть идут они и ведут за собой Церковь. Мутились головы. Одного хотелось — заставить замолчать Аввакума.
Позабыв об архиерейском сане своём, как пьяные мужики, начали кричать:
— Возьми его!
— Всех нас обесчестил!
— Схватите!
Черною тьмою заволокло сознание, и сами уже не помнили как, набросившись на Аввакума, начали топтать его ногами, норовя побольнее пнуть. Патриархи тоже вскочили со своих седалищ и бросились в свалку. Дьяк Иван Уваров подхватил Аввакума и потащил на средину палаты, чтобы, не толкая друг друга, каждый из патриархов, каждый из архиереев мог ударить, убивая Аввакума.
Но не все архиереи бросились в свалку... Закрыв лицо руками, неподвижно сидел на скамье Иосиф, Астраханский митрополит... Что он видел сейчас? Быть может, удалось заглянуть на четыре года вперёд, в 11 мая 1671 года, когда посадит его разинец Алёшка Грузинкин на плоской крыше астраханского раската. В последнюю минуту своей земной жизни испугается священномученик Иосиф. Ухватит казака за ноги, волоча за собой. И вытащат его казаки. Отнимут товарища, а митрополита, положив на край крыши, столкнут вниз палками... Страшная смерть предстояла Иосифу через четыре года. Не её ли и видел он, когда, крича, «аки татаре», набросились патриархи и митрополиты на поверженного Аввакума.
И архиепископ Иларион... Может быть, тоже прозревал сейчас свою близкую кончину, когда, почувствовав приближение смерти, отпросившись на покой, отправится он в Желтоводскую обитель, но так и не доедет до монастыря, где столько было стаивано с Аввакумом на молитве... Умрёт посреди приволжской степи...
Почти никто из участников Собора, осудившего на казнь протопопа Аввакума, попа Лазаря, инока Епифания, не переживёт их. И никто их них, свергнувших патриарха Никона, не узнает, что в новый восемнадцатый век вступит Россия вообще без патриарха, если не считать назначенного родным сыном нынешнего богомольного государя «всешутейного патриарха всепьянейшего собора»...
Нет... Не узнают об этом разъярившиеся сейчас архиереи. В отличие от Стоглавого Собора, проклятого ими, не было среди них святых, не могли они прозреть, что ведут страну к крушению всего православного царства.
— Постойте! — закричал Аввакум. — Слово хочу патриархам сказать!
Отступили разъярённые архиереи, полагая, что устрашённый Аввакум покается.
— Переведи, Денис, учителям нашим... — вставая, сказал Аввакум Иверскому архимандриту. — Апостол Павел писал, чтопреподобен и незлобливдолжен быть архиерей. А вы что творите? Убиша человека неповинна, как литоргисать станете?
Перевёл слова Аввакума Дионисий.
Смутились патриархи. И верно ведь. Не подобает патриарху в убийстве участвовать. Вот бес-то попутал. Убили бы Аввакума сейчас, тогда бы уж точно не видать кафедров...
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Автор книги Борис Алмазов не только талантливый писатель, но и известный деятель казачьего движения , атаман. Поэтому в своем новом романе он особенно колоритно и сочно выписывает детали быта казаков, показывает, какую огромную роль сыграли они в освоении сибирских пространств.
Роман Александра Бородыни «Крепостной шпион» — остросюжетный исторический детектив. Действие переносит читателя в российскую столицу времён правления императора Павла I. Масонская ложа занята поисками эликсира бессмертия для самого государя. Неожиданно на её пути становится некая зловещая фигура — хозяин могучей преступной организации, злодей и растлитель, новгородский помещик Иван Бурса.
В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.
Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.