Аввакум Захов против 07 - [2]

— Если мне устроят экзамен, сэр, то самое большое, на что я могу рассчитывать, это на тройку с минусом. — И добавил: — Я, разумеется, имею в виду устный экзамен. О письменном лучше не говорить. Меня наверняка оставят на второй год.

Шеф едва заметно усмехнулся.

— Не беспокойтесь. Я имею в виду разговорный язык. — Не отрывая глаз от раскаленных углей, он продолжал: — За семь-восемь месяцев начиная с сегодняшнего дня вам следует так овладеть разговорным языком, чтобы самый строгий экзаменатор, русский по происхождению, мог без колебаний поставить вам пятерку. И поскольку я знаю, что вы не захотите меня разочаровывать, я постараюсь вам помочь всем, чем смогу. С завтрашнего дня у вас будет преподаватель, который говорит по-русски так же, как мы с вами по-английски.

— Уж не собираетесь ли вы послать меня в Советский Союз? — спросил 07 без особого воодушевления.

— О нет, разумеется, — улыбнулся шеф.

Улыбка эта была хорошо знакома 07 — она означала: никаких вопросов, на этом ставим точку!

— Я могу идти?

Шеф равнодушно кивнул головой и лениво протянул руку.

В начале июня шеф пригласил его к себе в кабинет. — Я случайно узнал, что вы говорите по-русски с бойкостью настоящего москвича, — сказал он. — Меня это радует.

По сосредоточенному выражению его лица трудно было понять, действительно ли он рад этому.

— 07, — сказал шеф, — с сегодняшнего дня вы в отпуске. В очередном оплачиваемом отпуске. Вы можете проводить время как вам заблагорассудится, заполнять его чем угодно, по своему вкусу и разумению. Может быть, вы пожелаете съездить на Ямайку, на Гаити? Поезжайте! Поступайте как сочтете нужным. Только я боюсь, что завтра вас посетит один джентльмен, — шеф поглядел на него, качая головой, — боюсь, что вас посетит один джентльмен, который опрокинет все ваши чудесные планы, и не бывать вам ни на Ямайке, ни на Гаити.

— Что за джентльмен? — удивился 07. — И почему он должен опрокинуть мои планы?

— Об этом я узнал совершенно случайно, — сказал шеф. — Этот человек приехал из Франции, из Фонтенбло. Вы его, вероятно, узнаете, это ваш старый знакомый.

— Странно, — усмехнулся 07. — И даже интересно!

Не знаю, — сказал шеф. — Я не уверен, что это так уж интересно. Вероятно, он предложит вам кое-что сделать. Во всяком случае, вам следует иметь в виду две вещи: во-первых, с каким бы предложением этот человек к вам ни обратился, оно будет исходить не от Секретной службы, сотрудником которой вы состоите, а от НАТО, под чьим знаменем вы работали в былые годы; во-вторых, вы вольны принять либо отклонить предложение этого человека. Лично я не знаю, что это за предложение, и знать не желаю. Но в случае, если вы его примете, запомните: ваши действия не будут иметь ничего общего с нашей Секретной службой, вы не должны пытаться установить с нею связь, а для нашей Секретной службы будет абсолютно безразлично, где вы и что с вами. К тому делу, за которое вы, возможно, возьметесь, Секретная служба не имеет никакого касательства.

— Хорошо, — ответил 07. — Я вас понял.

— Что касается разговорного русского языка… — шеф сделал небольшую паузу, — то меня попросили сделать что-нибудь, чтобы вы его усовершенствовали. А с какой целью — мне тогда не стали объяснять. Я и сейчас толком не знаю, зачем это понадобилось. Да и не стремлюсь узнать, ей-богу! Но как бы там ни было — знание русского языка никогда не помешает. В случае если вы когда-нибудь захотите расстаться с Секретной службой и какая-то газета предложит вам место специального корреспондента в Москве, русский язык вам, безусловно, пригодится.

На прощание шеф еще раз напомнил ему, что, пока он в отпуске, он может распоряжаться своим временем как угодно, однако все должен делать по собственному усмотрению, за все нести личную ответственность, а о существовании Секретной службы ему следует на время забыть.

Человек, переступивший порог квартиры 07, действительно оказался его старым знакомым, сотрудником Второго отдела Генерального штаба НАТО. Несколько лет назад, когда 07 с помощью его французских коллег приходилось вести специальное исследование Атлантического побережья, этот пятидесятилетний джентльмен, которого звали Ричард — имя, вероятно, вымышленное, — осуществлял связь между отделом и различными группами разведчиков — англичанами, французами, американцами. Он выдавал себя за американца и утверждал, что родился в Ричмонде, в штате Виргиния, но, видимо, лгал — своим произношением он скорее напоминал уроженца дальнего Запада, притом самой северной его части, скажем Сиетла или Такомы. Рослый, краснощекий, с прозрачными голубоватыми глазами, он был способен весело смеяться, оставляя неподвижным лицо, равнодушным тоном рассказывать жуткие истории с убийствами, пивными кружками пить виски и не быть пьяным.

Он попросил 07 отправить прислугу в кино, а сам, удобно усевшись на диване и положив ноги на столик, рядом с фарфоровой вазой, в которой стояли свежие тюльпаны, закурил сигару. После нескольких банальных фраз о погоде, которая на континенте оказалась не столь уж плохой, да о де Голле, об этом чудаке, который грозится в один прекрасный день выгнать их из Фонтенбло, чтобы разводить там галльских петухов или что-нибудь другое в этом роде, во имя пресловутой французской «ударной силы», вдруг ни с того ни с сего сказал в упор: