Автостопом по социализму, или Свобода по талонам - [8]
Классический европейский автостоп на этом острове почти не работал: кубинцам иностранцев подсаживать запрещено под страхом штрафов.
От перемещения же кубинским автостопом я был в неописуемом восторге: скорость, гораздо сильней ощущаемая из-за наличия ветра в крыше грузовика или раздолбанной дореволюционной железке без окон; попытки оказать помощь и радостные улыбки кубинцев; бесконечный обмен бурными приветствиями прямо на ходу между проезжающими и мирно пасущимися (либо идущими куда-то по деревне) крестьянами (потому что все друг друга знают) – весь этот жизненный спектакль в движении, разыгрывавшийся у меня на глазах, заставлял меня радоваться и чувствовать себя его непосредственным участником.
Забавными были ситуации, когда нас обгоняли иностранцы и, улыбаясь своими буржуйскими лицами в неизменных очках с тонкой оправой, пытались сфотографировать «автобус» с кубинцами, разбавленными скромным русским контингентом, состоявшим из меня. В те моменты я чувствовал неоспоримое свое превосходство перед ними, заплатившими доллары и едущими в кондиционированных автобусах, в то время как я был почти кубинец, а они – los turistos estranjeros.
Прибыл на крокодиловую ферму La Boca; сторговавшись с кассиром, купил билет за полцены и осмотрел сие необычное место: из болот рычат, разевая пасти, гигантские пресмыкающиеся; трава как мох: ноги утопают в зыбкой земле по щиколотку; и можно отведать крокодилового мяса. Повстречал русских, обычных таких русских алкотуристов, которые, приехав на ферму, первым делом побежали жрать пиво в ресторан. «Вот ты, – думаю, – сидишь целыми днями у себя в гостинице на системе «все включено», кушаешь пиво с водкой, выбрался на день, как человек, на экскурсию – и давай проявлять свою проспиртовавшуюся сущность: вместо того, чтоб на крокодилов посмотреть, делом заняться, пошел опохмеляться…».
Неодобрительно покачивающие головами сотрудники заведения тоже были не сильно рады таким гостям, но конвертируемые песо радость таки усилили. Меня же конвертируемые песо, как и перегарные лица и пивные животы соотечественников не сильно радовали, поэтому даже несмотря на то, что разговаривать на родном языке мне не доводилось уже дня три, подходить и общаться с быдлотуристами не имелось никакого желания и я пошел дальше на дорогу, ловить кубинские попутки.
К обеду заехал на пляж Playa Larga. Думал искупаться (впервые познакомился с Карибским морем) и поехать дальше, в Сьенфуэгос, однако из-за стандартных проблем с транспортом решил заночевать там, где меня застала ночь, а не там, где рассчитывал. Описывать Карибы печатными буквами смысла нет: все равно нельзя передать красоты окружающего ландшафта, однако, ночевка под открытым небом под шум Карибского моря – мероприятие незабываемое.
Сначала общался с какими-то страшными итальянками, потом с местным негритянским персоналом, которому делать особо было нечего. Итальянки укатили на такси в Тринидад, звали и меня с собой, но я отказался, а негры помогли поставить мне палатку и я, отведав местных даров моря, уснул. Ни вечером, ни наутро охрана отеля меня не трогала, невзирая на то, что палатка стояла на видном месте. Где-то в Интернете я читал (уже по приезде в Москву, анализируя прожитое и сравнивая с другими путевыми отчётами), что палатки на Кубе на частных отелях ставить запрещено: гоняют. Так вот, не знаю как на Варадеро, но в остальной части острова никаких посягательств со стороны обслуживающего персонала отелей на мою частную собственность в виде переносного жилища, не было. Мало того, зачастую я был окружен вниманием и проявлением интереса, граничащего с заботой, со стороны бравых парней в форме и с рациями.
Наутро, как обычно, провисев некоторое время на трассе, попал в какую-то деревню. В деревне интересно было наблюдать за собаками: я иду, с рюкзаком, а они гавкают. Но гавкают они, не слезая с крыши. Кубинцы засовывают своих четырёхлапых охранников на крыши, чтобы они не кусались, но бдительные собаки издают лай, завидев меня, нервничают, а укусить не могут.
Хотелось кушать. Меня отправили к какому-то типу, который кормит туристов (остальным нельзя было кормить туристов, видимо, нет лицензии). Откуда он взялся в этой деревне – неясно. Мужик предложил мне лангуста. Что такое лангуст, я слабо представлял даже по-русски, поэтому согласился.
– Давай, – говорю, – вари своего лангуста.
Интересно, кстати, есть то, что ты еще никогда не пробовал и – мало того – не знаешь, как это выглядит. Мужик показал мне замороженного лангуста, я махнул рукой: пойдет – и он начал готовить. А его приятель (сосед, сват или кто-то еще) предложил мне сыграть в шахматы.
– Ты, – заявляет мне, – Каспаров.
– А ты, – отвечаю, – Капабланка.
Посмеялись. Но жрать хотелось дико; не до шахмат. Повар поставил тайм-лимит в один час.
– За час, – говорит, – сделаю.
– За час я умру. Дай мне кипятка, буду делать бомж-пакет, – предугадав проблемы с пищей на Острове Свободы, я разумно купил пару пачек быстрорастворимых супов в Москве, на Ленинградском шоссе, пока ехал в Шереметьево.
Повар решил сварить мой пакет. Долго я ему объяснял, что мне нужен лишь кипяток, что варить ничего не надо. Однако он его всё же сварил. Съел пакет, съел огромную порцию лангустов, приобретших оранжевый цвет после варки, успешно слил партию в шахматы, распрощался с поварами и шахматистами, заплатив за свой гигантский обед 3 доллара, и побрел к дороге.
