Автор - [14]

Она знала о сыне, и тут их интересы совпали. Корреспондент «Fox News» хотела побывать в запретной зоне, а Романа тянуло к месту исчезновения Арсения. Он не только добился разрешения на съёмки, но получил «добро» и на пересечение границы России для американского геликоптера. «Black Hawk» вылетел с военно-воздушной базы под Ташкентом и приземлился в Братске, где уже за два дня до этого совершил посадку личный джет Абраамова.

Пока он ждал «Ястреба», ему в гостиницу доставили нескольких свидетелей по делу исчезновения сына. Здешние федералы поработали на славу. Правда, ничего нового от свидетелей Роману так узнать и не удалось. В основном это были жители посёлка Ванавара, хорошо знавшие проводника по имени Чуанчи, которого нанял Арсений. Все они, как один, утверждали, что проводник прекрасно ориентировался на местности и никак не мог заблудиться; что да, Чуанчи любил выпить, но алкоголиком не был; что охотником он был хорошим, правда, в последнее время глаза его подводили, поскольку тунгус был уже не молод. И если бы ни злой дух, вырвавшийся из-под земли и расползшийся по тайге, то Чуанчи обязательно привёл бы вашего сыночка назад, целого и невредимого. А ещё у нас, господин хороший, отродясь никаких зайцев-людоедов, гусениц-кровососов и плюющихся грибов не бывало, разве что только чучунаа иногда захаживал, да и то очень редко. Как удалось выяснить Абраамову, прозвищем «чучунаа» местные жители называли «снежного человека».

«Оно» возникло так же неожиданно, как возникает море, к которому ты идёшь и жаждешь увидеть, потому что не видел его никогда. И так же, как море, «оно» поразило Романа своей огромностью и своим величием. Правда, в отличие от нормального моря, это море было иного рода. Нечто коричнево-медное раскинулось громадным ковром вплоть до линии горизонта. Некая гигантская «сетка», то вздымающаяся буграми, то ниспадающая провалами почти до самой земли, накрыла собой природу. Не было ни деревьев, ни кустов, ни травы, ни камней, ни речек, а была лишь она – безмолвная, хищная, всемогущая, чужая.

– Да «оно» же шевелится! – крикнул Роман, ошарашенный увиденным.

– «Оно» не шевелится, а очень быстро растёт, – сказала ему в самое ухо Джульетта, перебравшаяся от своего иллюминатора к окну, где стоял Абраамов. Джульетта разглядывала коричнево-медное море в бинокль.

«Чёрный ястреб» к «сетке» близко не подлетал. Лётчики, держа дистанцию в сто-сто двадцать метров, повели вертолёт по изгибчатому периметру, по часовой стрелке. Над «сеткой» висела грозовая туча.

– Нет ни одной птицы, – опять в самое ухо сказала Джул. – Я читала в Нете, что птицы тут не летают. Видимо, чувствуют опасность.

«К тому, что я вижу, – подумал Роман, – лучше всего подходит английское слово «it». «Он», «она», «оно», «это» – все эти значения вмещает в себя «it».»

– Я поняла. Это кракен, – уверенно заявила Джул, – только не морской, а сухопутный.

Романа на несколько секунд отвлекла мысль, как он истосковался по её акценту. Фурмановски была потомком эмигрантов из дореволюционной России. Но «оно» опять перехватило внимание – из грозовой тучи в «сетку» внезапно ударила молния. Сперва одна, потом другая, потом ещё и ещё. И, странное дело, электрические разряды как бы рассыпались на ярко-зелёные шарики, которые, словно бильярдные по столу, раскатывались по «сетке» и исчезали в её «лузах».

– А вот и щупальца. Точно кракен, – восторженно сказала Джул. – Ты тоже их видишь? – оглушила она Романа, обращаясь к Андрею. – Это уникально! Снимай!

Роман забрал бинокль у Фурмановски и сам посмотрел на «щупальца». От «сетки» вверх, по направлению к молниям, жадно тянулись длинные «усы», ловящие, будто громоотводы, небесное электричество. От тех молний, что попадали в них, «усы» корчились, конвульсировали, изгибались, но продолжали висеть в воздухе. «Что же это за зверь-то такой?» – подумал Роман.

– Слева, слева! Смотрите! – заорал оператор.

«Что там, слева?» И тут он увидел. «Оказывается, наврали. Летают здесь птицы.» Какая-то птица, быстро увеличиваясь в размерах, летела в сторону «Ястреба».

– Это не птица, – со страхом сказала Джул.

– Это не птица! – закричал Андрей. – Это…

Он не договорил. Теперь и без бинокля было видно – то, что стремительно приближалось к вертолёту, действительно не имело к птицам никакого отношения: острые клыки, торчащие из пасти, красные горящие глаза, свиное рыло, шерсть торчком, перепончатые крылья.

«Почему не стреляют лётчики? У них же есть оружие», – пронеслась испуганная мысль.

Горохов уже энергично влезал в грузовой отсек, а Джул пыталась закрыть дверь.

– Как будет по-немецки «капец»? – чувствуя, как его бьёт не вертолётная, а собственная дрожь, спросил Роман у Андрея, забирая у него видеокамеру. Но вместо ожидаемого слова «капут» тот почему-то ответил – «гаплык».

15

На массивном золотом перстне методом горячей эмали был изображён пингвин. Жирный, наглый, длинноносый. Обладатель перстня в своей белой рубашке и чёрной фрачной паре был здорово похож на пингвина вообще и на пингвина с перстня в частности. Такой же жирный, наглый, длинноносый. Он бесцеремонно разместился в моём любимом кожаном кресле, он наполнил воздух квартиры сладостно-одуряющим ароматом «Фаренгейта» (или чем он там на себя брызгался?), он, словно инородец, вторгся на мою территорию и своим присутствием вытеснял меня с неё.