Автономный режим - [4]

— Спасибо за беспокойство, — я кисло улыбнулся. — Но…

— Кроме того, она мой лучший техник. Хоть и работает у меня недавно, но я не хочу терять специалистов.

— Да при чем здесь я?

— Думаешь, я не вижу, как она на тебя смотрит, а? Хвост набок кладет, едва ты появляешься.

На этот раз я промолчал, а Розовый безо всякого перехода спросил:

— Давно ты вляпался в это дерьмо?

— Ты об ассасине?

— А ты еще во что-нибудь вляпался?

— Давно. Но пока я успешно справлялся.

Розовый взглянул странно, но промолчал.

Я уже хотел выйти, как он проговорил в задумчивости:

— Конечно, мальчик, это твои дела, но только до тех пор, пока они не пересекаются с моими. Я хочу сказать, что наемные убийцы из лабораторий корпораций мне здесь не нужны, понимаешь?

— Еще бы.

Розовый в молчании доковылял к столу.

— Сколько у тебя времени?

— Понятия не имею. Все ответы в голове этого урода. Я ничего не знаю.

Если я и слукавил, то лишь самую малость. Думаю, знать Розовому про мои «теплые» отношения с «Новой надеждой» не обязательно. Хватит и того, что для меня визит убийц корпораций так же нежелателен, как и для карлика. Я-то надеялся, что избавился от ищеек «Новой надежды» еще давно…

Прежде чем ответить, Розовый кончиком языка облизал край сигариллы, ткнул в горку кокаина на столе и закурил. По кабинету потек сладковато-прохладный запах.

— Понятно. Выпьешь? — осведомился Розовый уже чуть отстраненно.

Его взгляд обшаривал нижний зал, где ремонтники выкладывали на пол части механизмов.

Я покачал головой:

— Нет. Мне нужно побыть одному.

Розовый кивнул. Когда я выходил, вслед донеслось:

— Говорят, что в башке у этих тварей может быть все что угодно: взрывчатка, «черный ящик», биософт. Будем надеяться, что у этого нет передатчика, понимаешь? Я хочу сказать, что в этом случае нам всем придется туго.

2

Конечно, я понимал, что и сам подставляюсь, и знакомые рискуют, но выхода у меня нет. Недостаток информации ведет на три метра под землю быстрей, чем пуля на улицах Грибницы.

Мрачные бодигарды Розового на выходе отдали «Кобру», снова замерли антрацитовыми статуями, напоминая демонов вуду. Только фасетчатые линзы-глаза поблескивают на бледных лицах. Что-то подобное я уже видел — такие люди мало чем отличаются от генномодов, такие же узкоспециализированные существа, тратящие весь заработок на модификацию тела и наркотики.

Что ж, теперь только ждать. Вздохнув, я спустился в технический отдел, переоборудованный в бильярдную. Правда, стол здесь всего один, да и тот с порванным полотном. Истинное же значение комнаты угадывалось сразу, едва замечаешь сложные системы гидропонного оборудования. А если заглянешь за угол, можно полюбоваться пышными стеблями конопли. Сюда время от времени наведывается хихикающий японец Самато, смотритель Сада Интимного Рая.

На занесенной пылью барной стойке нашлась бутылка коньяка, треснутый стакан и пульт от телевизора. Плеснув в стакан на два пальца, я чиркнул зажигалкой и закурил. А чтобы отвлечься от неприятных мыслей, включил первый попавшийся канал инфопространства.

— Принюхайтесь тщательнее! Ну же! Неужели этот запах не напоминает вам страстный водопад оргазма?!

На огромном голографическом дисплее туповатого вида мужик с тщанием вынюхивает кружевную тряпку. Присмотревшись, я понял — женские трусики. Ведущий в ярком костюме без устали тараторил:

— Помните, из двадцати экземпляров женского белья только одни трусики носит ваша супруга! Если вы узнаете ее запах, то вас ждет незабываемый приз!

Оглушенный, я убрал звук на минимум. Сердце уже привычно ускорило бой в предвкушении боли. Что ж, не будем оттягивать этот миг.

Я варварски проглотил коньяк одним глотком, тут же испортив послевкусие сигаретной затяжкой, и полез в карман. Крошечный бумажный конвертик с хрустом развернулся, в пальцах блеснуло хирургической синевой бритвенное лезвие. Пару секунд я рассматривал его, осторожно поворачивая. Кровь стремительно остывает в венах, а сердце учащенно забилось.

— Меня не существует? — осведомился я хрипло. — Меня нет?

Странно, однако, сейчас мерзкий голос из безумных погребов сознания не вмешался. Жаль, мне доставляет искреннее удовольствие мучить его тело. У нас это взаимное: он пытается уничтожить те хрупкие нейронные связи, что остались от меня, скандируя, что вокруг — обман; а я — всего лишь призрак, принимающий выдумку за реальность…

— Вокруг ничего нет? — как мантру повторял я. — Все — иллюзия?

Левая рука легла на прохладную столешницу, тыльной стороной ладони кверху. Мой взгляд скользнул по багровым шрамам на подушечках пальцев. На каждом уже штук по двадцать росчерков. Плата за мое существование. Жертва, чтобы не сойти с ума.

Когда лезвие приблизилось к пальцам, я заметил, как встали дыбом волоски на руке. Организм в ужасе от садомазохистских пыток своего хозяина. Точнее, — сущности, захватившей контроль над телом хозяина.

Мой голос дрогнул, когда сталь погрузилась в кожу:

— Н-ничего-о-о… Если меня нет, то и боли не существует.

Резкая, пронзительно жгучая боль заставляет поджиматься пальцы на ногах! Сердце замирает от ветвистой молнии сигналов в нейроцепочке, выжигающей душу!