Автомобиль Иоанна Крестителя - [29]

Подозрение в убийстве Сайкина зижделось, строго говоря, лишь на одном показании – словах дерзкой Манефы, утверждавшей, что входная дверь утром была не заперта на засов и кто-то мог ночью прийти. И на дикой картине, увиденной самим следователем на месте трагедии. Кто-то напугал почтенного книгоиздателя до разрыва сердца.

Круг подозреваемых уже немалый.

Сигизмунд Суходел, похоже, тайно мечтал избавиться от компаньона.

Варвара Незабудкина ненавидит отца за скупость и блудливое надругательство над матерью. Одержима идеей захватить издательство в свои руки.

Синьорина Чимбалиони, циркачка, утомлена домогательствами несостоятельного, как мужчина, поклонника.

Сама Манефа уже имела дело с полицией по случаю смерти прежнего хозяина, погибшего от рук квартирных грабителей, – тогда ей удалось отмазаться. Ограблена ли тайная квартира Сайкина, пропалили ли из нее ценности, никто сказать не мог. От таких, как Манефа, можно ожидать чего угодно: после летних беспорядков и забастовок на юге России и столичная прислуга прониклась наглостью. Надо, надо ужесточать законы. Вот и домовладелец Рымша пустил жильца, не спросив паспорта.

Спиридон Куприянов, верный дружок Манефы, призванный поддерживать порядок на вверенном ему участке, вполне мог находиться в сговоре с подружкой.

Кроме того, из агентурных источников сообщили, что Сайкин умел подстерегать трудные минуты жизни русских писателей и музыкантов и за незначительную плату покупать их сочинения. А сколько таких писателей печаталось у Сайкина? Не меньше сотни.

Все допрошенные утверждают, что химией господин Сайкин не баловался, но если каменный котелок с сельдереем и безвредными примесями имел какое-то осмысленное объяснение, то для чего в гостиной покойного находился флакон с кислотой?

Все допрошенные утверждают, что никаких книг в тайном притоне господина Сайкина не было, и тем не менее факт остается фактом: его тело покрывали обрывки книжонки Конан Дойла «Автомобиль Иоанна Крестителя». Кто и зачем разорвал ее?

Зачем он брал в руки пузырек с чернилами перед смертью? Экспертиза не обнаружила никакой тайнописи на клочках разорванных страниц.

Есть еще одна ниточка – записка от безымянного, адресованная Сайкину с обещанием зайти. Ее нашел Тернов под проклятым котелком. Кто и когда ее писал – неизвестно. Возможно, записка там лежит неделю, а то и больше. И что с того, что сохраняет прекрасный тонкий аромат? Это мог быть и дорогой мужской одеколон, это могли быть и женские духи – в парфюмерии Вирхов не разбирался.

По дороге в Окружной суд, сидя в коляске, заваленной папками с арестованными рукописями, которые удалось изъять, с трудом преодолев сопротивление Варвары и Суходела, Тернов, распластавшись поверх сокровищ, успел пояснить Вирхову, что он желает сличить почерк записки и почерки рукописей – а вдруг что-то совпадет? Тогда можно будет искать убийцу и среди служащих издательства, и среди авторов…

Вирхов, сжав тонкие губы, молчал. Во-первых, он уже наговорился во время дознания. Во-вторых, он обдумывал принципиальную проблему: может ли интеллигентный, тонкий человек, каким несомненно является писатель, пусть и обнищавший, быть преступником? Вовсе не тонкость и рафинированность лежат в основе преступлений, это Вирхов знал по собственному опыту. А в-третьих, он скептически относился к идее своего помощника – на раскопки и сравнения уйдет не меньше недели! Но разочаровывать Тернова не стал. Что ж! Инициатива похвальна. А что не в ту сторону идет кандидат на судебные должности, не беда – и он, Вирхов, неоднократно ступал на неверные дорожки. В этом тоже есть своя польза – только отбросив ложные версии, можно наткнуться на истинную.

От безысходных размышлений Вирхова оторвали приятные посетители, доктор Коровкин и Мария Николаевна Муромцева.

– Прошу вас, дорогие друзья, проходите. – Вирхов направился навстречу молодым людям и заодно захлопнул дверь в смежную комнату, где кандидат Тернов увлеченно копался в сайкинских рукописях.

– Добрый день, уважаемый Карл Иваныч, – сказал доктор, – у вас очень усталый вид.

Вирхов вяло махнул рукой и только потом протянул ее к Муре, дожидаясь маленькой ладошки в перчатке.

– Нас едва не смело по дороге к вам, – пожаловалась Мария Николаевна, после того как они отчитались Вирхову о здоровье своих близких, – вместе с коляской и лошадью. Ветер ураганный.

– Уже есть сломанные деревья, скоро начнет крыши срывать. – Клим Кириллович проводил свою спутницу до кожаного дивана для гостей. – Мы зашли морально поддержать вас, дорогой Карл Иваныч. И вчера, и сегодня газеты публикуют на самых видных местах историйки о смерти господина Сайкина.

– Да уж, послал Господь Бог дознаньице, – проворчал Вирхов, – вторые сутки веду допросы. Результатов – ноль.

– А что за таинственный котелок, о котором пишут газеты? – равнодушно спросила Мура.

– Чепуха какая-то, – ответил Вирхов, мигнув письмоводителю, чтобы тот принес ему и посетителям чаю, – в котелке мелко нарубленный сельдерей с солью.

– Я сегодня утром видел подобный каменный котелок, но с кактусом, – добавил доктор. – Посещал морского волка в отставке. Тоже издавался у Сайкина: накропал книжонку «Как вырастить кактус».