Автокатастрофа - [45]

Наша машина осталась единственной на мойке. Двор вокруг опустел. Кэтрин легла на спину, расставив ноги и потянувшись ртом к Воану, который коснулся его губами, подстав ляя для поцелуя по очереди каждый шрам. Я чувствовал, что этот акт был ритуалом, ли шенным обычной сексуальности, стилизованным противопоставлением двух тел, отраба тывающих ритм движения и столкновения.

Позы Воана, движение его рук, когда он передвигал мою жену по сиденью, поднимая ее левое колено так, чтобы его тело оказалось в развилке ее бедер, напоминали мне управление сложной машиной, гимнастический балет, апофеоз новой технологии. Его руки медленно исследовали заднюю поверхность ее бедер, зяли ягодицы и поднесли выступающий лобок ко рту, не коснувшегося его. Он придавал е телу разные позы и делал это в определенной последовательности, осторожно исследуя оды ее конечностей и мускулатуры. Кэтрин, казалось, лишь отчасти воспринимала Воана, держа его пенис в левой руке и скользя паль цами к его заднему проходу, словно совершая акт, лишенный каких бы то ни было чувств.

Она прикоснулась правой рукой к его груди и плечам, ощупывая узоры шрамов на теле, вы ступы, сработанные автокатастрофами специально для этого сексуального действа.

Послышался окрик. С сигаретой в руке один из дежурных стоял во влажной мгле, отмахивая мне, как командир грузового самолета. Я опустил монету в щель и закрыл окно. Вода захлестнула машину, затуманив стекла и заключив нас в ее салоне, освещенном лишь огнями приборной панели. В этом голубом гроте по диагонали заднего сиденья лежал Воан. Кэтрин стояла над ним на коленях с обернутой вокруг талии юбкой, обеими руками держа его пенис. Их рты разделяло не более дюйма. Свет фар, преломленный в мыльном растворе, струящемся по стеклу, осветил их тела люминесцентным сиянием; казалось, два полуметаллических человеческих существа из далекого будущего занимались любовью в хромированном будуаре. Включился мотор мойки. Щетки заколотили по капоту и с ревом устремились к лобовому стеклу, обращая мыльный раствор в пенистый ураган. На стеклах лопались тысячи пузырьков. Когда щетки застучали по крыше, Воан начал поднимать таз, почти оторвав ягодицы от сиденья. Неуклюжими движениями Кэтрин расположила влагалище над его пенисом. Под усиливающийся рев щеток они закачались. Воан держал ее груди в ладонях, словно пытался слить их в единый шар. С его оргазмом вздохи Кэтрин потонули в реве автомобильной мойки.

Мойка вернулась в исходное положение. Валы перестали вращаться. Перед чистым лобовым стеклом вяло висели щетки. Остатки воды, перемешанной с пеной, бежали во тьме к сточным канавам. Всасывая воздух исчерченными шрамами губами и смущенно глядя на Кэтрин, лежал истощенный Воан. Он смотрел, как она поднимает напряженное левое бедро - движение, которое я наблюдал сотни раз. На ее груди остались следы пальцев Воана, метки, образующие узор, похожий на раны от автокатастрофы. Мне хотелось протянуться и приласкать их, поощряя к новому соитию, поднести ее соски ко рту Воана, направить его член по траектории, подсказанной диагональным узором сиденья, который указывал в ее промежность. Я хотел согласовать контуры ее груди и таза с очертаниями крыши машины, благословляя этот половой акт -бракосочетание их тел с этой благодатной технологией.

Я открыл окно и бросил в монетоприемник еще монет. Когда вода брызнула на оконные стекла, Воан и моя жена снова занялись любовью. Кэтрин держала его за плечи, одержимо глядя ему в лицо, растрепанная и страст-ная. В нетерпеливом порыве она смахнула свои русые волосы со щек. Воан положил ее на заднее сиденье, раскрыл бедра и стал ласкать промежность, нащупывая средним пальцем задний проход. Он склонился к ней, укладывая ее и себя в позу покалеченного дипломата и его женщины, которых мы видели в кабине разбитого лимузина. Он приподнял ее, вдавливая пенис во влагалище, держа ее одной рукой под мышкой, а другой под ягодицей - так же санитары скорой помощи держали молодую женщину, доставая ее из машины.

Когда валы барабанили у нас над головой, Кэтрин посмотрела на меня совершенно ясными глазами. В ее взгляде сочетались ирония и любовь, приятие сексуальной логики, которую мы оба осознали и к которой себя приговорили. Я спокойно сидел на переднем сиденье, а по крыше и дверям жидкими лентами струилось белое мыло. За спиной лежала моя жена, на ее животе и груди лоснилась сперма Воана. Щетки колотили по машине. Потоки воды и мыльного раствора окатывали ее - теперь безукоризненное - тело. Каждый раз, когда мойка заканчивала цикл, я опускал окно и заталкивал в автомат новые монеты. Два дежурных смотрели на нас из стеклянной кабинки, когда мойка возвращалась в исходное положение. В ночном воздухе раздавался звук их приемника.

Кэтрин вскрикнула - выплеск боли, причиненный сильной рукой Воана, зажавшей ей рот. Он откинулся на сиденье - его ноги поперек ее бедер, -похлопывая ее одной рукой, в то время как другая заталкивала во влагалище вялый член. Его лицо было напряжено, словно от ярости и истощения, по шее и груди тек пот. От похлопываний его ладони на руках и бедрах Кэтрин оставались широкие полосы. Измотанная Воаном Кэтрин облокотилась на сиденье за его головой. Когда пенис бесплодно оросил ее измученное лоно, Воан откинулся на сиденье. Он уже потеря интерес к постанывающей женщине, втискивающейся в одежды. Его покрытые шрамами руки бродили по ткани сиденья, выводя спермой загадочную диаграмму: какой-то астрологический знак пересечения дорог.