Автобус - [3]

Это тот самый деловитый толстяк привстал в своем кресле. Он обращался к водителю, но определенно готов был искать виновного и среди пассажиров.

Ему никто не успел ответить, потому что сразу же послышался испуганный крик дебелой тетки, которая недавно старательно обгладывала куриные кости:

— А-а-а!

Она визжала как-то очень тонко, противно было слышать этот писк и видеть, кому он принадлежит. Ответом ей была вопросительная, пронизанная очевидным страхом, тишина в салоне. Не растерялся только самоуверенный пузан:

— Чего вы кричите? Что за причина?

— Курица. Вот. — женщина подняла высоко вверх пакет с половиной жареной курицы.

— И что в ней страшного? — уже грозно переспросил мужчина.

— Так мы ж ее съели! А она — вот. Как и была.

— Что вы городите? Если съели, то откуда ей быть? Может, вы по пять кур берете с собой.

— Я одну брала, — пробормотала женщина. — И мы ее съели пятнадцать минут назад.

Воцарилась растерянная тишина — очевидно, тот, кому была не безразлична эта тетка с ее половиной курицы, старался уяснить, о чем говорит толстуха.

— Водитель! — пузан недолго думая нашел того, кто должен отвечать за все в автобусе, и подался вперед. — По расписанию мы должны уже уезжать из Рудаков. Чего мы ездим взад-вперед!

— А я откуда знаю? — раздраженно ответил водитель. — Вы только сейчас заметили, а я уже трижды один участок проезжаю. Никуда ведь не сворачиваю.

Повисло молчание. Недоуменное, с легким налетом страха.

— Есть! — неожиданно раздался победный крик худощавого с ноутбуком.

— Что есть? — стремительно повернулся деловой мужчина к нему.

— Только что время на мониторе перескочило на десять минут назад. Я смотрю — мы едем там, где были как раз десять минут назад.

— Это как? — слегка оторопел мужчина. — Как это — время прыгает? Что за глупость? Чего ему перескакивать?

— Я думаю, последний удар грома пришелся на линию передач, возникло мощное электромагнитное поле, и мы попали в воронку пространства-времени, которая как раз образовалась. И вертимся в ней.

— Что за сказки. — тоном прокурора начал пузатый, но умолк с открытым ртом. Наверно, потому, что иного объяснения никто и придумать не мог. Некоторое время в салоне все молчали, переваривая услышанное.

— Если бы мы в воронке были, то начали бы разговор с самого начала, — нарушил молчание Антось, которому такое объяснение показалось неправдоподобным. — Чушь какая-то.

— Не обязательно, — возразил ноутбушник. — Поле воздействует на физическую мертвую материю. Вот, время перескочило, курица «воскресла».

— И бензин уже сколько времени на месте, — поддержал водитель. — И спидометр не двигается.

— Так. Спокойно, надо разобраться! — распорядился деловой человек, хоть никто и не собирался нарушать покой в салоне, и распоряжение это он отдал, вероятно, от собственной растерянности, чтобы успокоиться.

— Это суд Божий! Час наш пробил! — раздался громкий, уверенный голос откуда-то из середины салона, а потом поднялась женщина в пестром платке. — Суд будет, над всеми суд.

— Сядьте, не пугайте людей!

Этот категорический приказ, произнесенный спокойным, властным голосом, отдала женщина лет пятидесяти, одетая в строгий костюм. Она поднялась с места, вышла в проход, и Антось почувствовал некоторое облегчение — фигура женщины, ее лицо излучали уверенность и покой.

— От того, что мы будем кричать и пугать друг друга, лучше никому не станет, — строго произнесла женщина. — Говорю вам это как врач. Молодой человек, что вы говорили о закольцованном поле?

— Я уже говорил. Думаю, пространство-время вокруг нас свернулось в кольцо. Мы возвращаемся каким-то образом назад. И мобильники не работают, мой так точно.

— И что будет дальше?

— Не знаю. Что-то должно произойти. Как-то кончиться.

Волнение в салоне немного улеглось. Пока никакой угрозы не было. Но каждая дорога рано или поздно кончается — в этом был уверен каждый пассажир. За одним действием или явлением следуют другие, у последствий бывают причины, а последствия становятся источником новых причин. И в том, что цепочка времени прервалась, никто пока не видел особой угрозы.

Но прошло полчаса, и однообразие картин за окнами стало угнетать.

— А мы не опоздаем в Минск? Мы приедем вовремя? — обратилась к Антосю нервозная женщина сзади. В ее голосе звучал нескрываемый страх.

«Ишь, волнуется из-за денег», — подумал он, а вслух ответил:

— Надеюсь, приедем. Мне сегодня тоже опаздывать нельзя. И обязательно надо приехать.

И вдруг шальная мысль пронзила мозг: а если им предстоит вот так ехать и ехать, долго, бесконечно — и никогда не приехать? Антось внимательно смотрел на пассажиров и видел, что такие же сомнения постепенно овладевали всеми остальными, потому что лица мрачнели, явственно проступало беспокойство.

Надо было попытаться что-то сделать. все равно что.

— Все ничего, однако стоит подумать и о нашей физиологии, — заговорил деловой мужчина, и чувствовалось, что этого голоса ждут все, ждут просто любого уверенного голоса и какого-то действия — салон сразу оживился.

— Вы про «девочки налево, мальчики — направо»? — осторожно пошутил кто-то.

— И об этом тоже, — серьезно заметил мужчина. — Я предлагаю прямо сейчас остановиться. Открыть дверь, выйти.