Автобиография - [15]
Дядин шурин стал всячески препятствовать моему отцу поселиться в Могильне. Так, он выстроил себе новый великолепный дом и добился (известным уже способом) от княжеского Двора приказа, по которому лишь те получают право гражданства в Могильне, кто построит себе такой же. Отцу пришлось потратить все свое небольшое состояние, столь нужное для обзаведения, на совершенно излишние для нас хоромы.
Глава VIII
Итак, снаружи дом наш был великолепен; тем печальнее обстояли дела внутри него. Мать, несмотря на все неутомимые старания, могла прокормить семью лишь весьма скудно. Поэтому отец вынужден был подыскать себе место учителя — притом что он тратил много времени, обучая меня. Эти занятия, и доставлявшие, может быть, ему удовольствие, уж точно причиняли немало досады. Мне было около девяти лет, однако я уже не только довольно сносно разбирался в Талмуде и комментариях к нему, но и любил поспорить с отцом насчет толкований, нередко одерживая верх и ставя его этим в неловкое положение.
Арендатор и отец мой жили как классические соседи, то есть взаимно завидовали друг другу и испытывали обоюдную ненависть. Тот смотрел на отца как на пришлеца, который насильно навязался и мешает единолично пользоваться благами, данными самой природой. Отец же видел в арендаторе богатого самодура: сначала дал согласие (без которого, кстати, прекрасно можно было бы обойтись, его и испрашивали-то лишь из желания жить в мире и согласии), а теперь вставляет палки в колеса и всячески третирует. А ведь присутствие отца в Могильне никому не причиняло вреда — скорее, приносило пользу: он, оказавшись единственным в окрестностях ученым евреем, обустроил маленькую синагогу и занял место раввина, проповедника и советчика. Но подобные резоны, не раз выдвигавшиеся отцом, ничуть не действовали на арендатора.
Теперь расскажу о краже, которую я совершил — единственный раз в жизни. Дружа с детьми арендатора, я часто бывал в его доме и однажды оказался в пустой комнате: дело было летом, все чем-то занимались во дворе. В открытом шкафу я заметил красивую коробочку из-под какого-то лекарства. Она мне очень понравилась. Я взял ее в руки и открыл. Внутри лежало несколько монеток. Это меня огорчило: я неодолимо хотел присвоить коробочку, но деньги! Деньги нельзя брать ни при каких обстоятельствах! Может быть, вынуть монетки и положить на полку? Рассудив, что при этом кража будет еще более заметна, я, дрожа от страха и стыда, понес коробочку с деньгами домой и как следует спрятал. Ночью, чувствуя угрызения совести (преимущественно из-за денег), я не мог спать. На следующий день я вынул монетки из коробочки, пробрался в дом арендатора и, когда все вышли из комнаты на двор, хотел было положить деньги в шкаф, но не сумел сделать это быстро и бесшумно; меня захватили на месте преступления и заставили признаться во всем. Пришлось, сгорая от стыда, вернуть владельцу, маленькому Моисею, сыну арендатора, тщательно спрятанное мое сокровище ценой не больше трех грошей. При этом меня выругали вором.
А вот другое довольно забавное происшествие. В Могильне некоторое время квартировали русские войска, которым однажды выдали новое обмундирование, разрешив продать старое. Старший мой брат Иосиф и двоюродный Бэр купили у знакомых солдат медные пуговицы и пришили их как величайшее украшение на брюки вместо деревянных. Того же немедленно захотелось и мне. Не имея иных средств разжиться пуговицами, я попросил отца уговорить Иосифа и Бэра поделиться со мной частью своих. Отец высоко ставил справедливость, меня же любил больше всего на свете, и он принял такое решение. Разумеется, медные пуговицы — законное достояние их владельцев, но так много украшений Иосифу и Бэру ни к чему. Следовательно, будет справедливо, если они уступят мне кое-что из своего избытка. Настаивая на этом, он привел следующее место из Священного Писания: «Безбожный приобретает вещь, а благочестивый одевается ею» [62]. Иосиф и Бэр были, конечно, страшно раздосадованы, но не посмели ослушаться, и мои брюки тоже заблистали медными пуговицами.
Братья мои, родной и двоюродный, не могли успокоиться. Их громкие жалобы на неправосудный приговор утомили отца, и он сказал, отозвав Иосифа и Бэра в сторонку: «Так или иначе, пуговицы уже пришиты к брюкам Соломона. Силой отбирать их у него я запрещаю, но, если вы найдете способ вернуть свое иначе — это разрешается».
Братья посовещались, а потом подошли ко мне со словами: «Вот так так! Пуговицы пришиты к суконным штанам бумажными нитками, а ведь надо пришивать пеньковыми! Таков закон! Их срочно нужно отрезать!» — и они, пользуясь моим замешательством, так и сделали. Я побежал за удаляющимися хитрецами, требуя, чтобы они вернули мне украшения, но братья только смеялись. Смеялся добродушно и отец: «Тебя обманули, а ты был слишком легковерен. Я больше ничем не могу тебе помочь. Надеюсь, в следующий раз будешь умнее».
Так остался я с деревянными пуговицами, а братья, сталкиваясь со мной, долгое время еще издевательски повторяли вместо приветствия: «Безбожный приобретает вещь, а благочестивый одевается ею».
Яркая, насыщенная важными событиями жизнь из интимных переживаний собственной души великого гения дала большой материал для интересного и увлекательного повествования. Нового о Пушкине и его ближайшем окружении в этой книге – на добрую дюжину диссертаций. А главное – она актуализирует недооцененное учеными направление поисков, продвигает новую методику изучения жизни и творчества поэта. Читатель узнает тайны истории единственной многолетней, непреходящей, настоящей любви поэта. Особый интерес представляет разгадка графических сюит с «пейзажами», «натюрмортами», «маринами», «иллюстрациями».
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.