Автобиография Элис Би Токлас - [32]
Не то чтобы она возражала, объясняла Гертруда Стайн Мэрион Уокер, против борьбы женщин за свои права или против вообще какой бы то ни было борьбы просто так уж вышло что это не ее дело.
Все эти годы пока училась в Радклифе и в Джонс Хопкинс она часто уезжала на лето в Европу. Последние года два ее брат обосновался во Флоренции и как только со всей этой медициной было покончено она перебралась к нему а потом они переехали на зиму в Лондон.
Они поселились в Лондоне в меблированных комнатах и в общем жизнь там была вполне сносная. Через посредство Беренсонов[43], Бертрана Рассела и Зангвиллов[44] они обзавелись кучей новых знакомых, а еще там был Уиллард (Джосайя Флинт) который написал Бродягу меж бродяг и который знал все-все про лондонские пабы, но Гертруду Стайн все это не слишком занимало. Она стала проводить дни напролет в Британском музее читала елизаветинцев. К ней вернулась былая любовь к Шекспиру и елизаветинцам, она с головой ушла в елизаветинскую прозу и особенно в прозу Грина[45]. Она завела себе кучу маленьких блокнотов и сплошь исписала их фразами которые нравились ей так как могут нравиться чужие фразы в детстве. В свободное время она бродила по лондонским улицам и они казались ей бесконечно унылыми и мрачными. Она так никогда и не смогла избавиться от этих тягостных воспоминаний о Лондоне и ее никогда не тянуло обратно, но в тысяча девятьсот двенадцатом году она съездила туда чтобы встретиться с Джоном Лейном, издателем и там у нее пошла такая замечательная жизнь и она все время попадала в гости к таким приятным и замечательным людям что старые воспоминания ушли и теперь она от Лондона в полном восторге.
Она всегда говорила что когда она впервые приехала в Лондон там было бог знает что чистый Диккенс а Диккенс всегда ее пугал. Она сама говорит что напугать ее несложно и Лондону пополам с Диккенсом это удалось в полной мере.
Были конечно и приятные моменты, была проза Грина и еще как раз в ту пору она открыла для себя романы Энтони Троллопа, которого считает величайшим из викторианцев. Ей удалось тогда собрать все что когда-либо было им написано и некоторые книги было очень трудно достать разве только в издании Таухница и когда Роберт Коутс рассказывает как Гертруда Стайн давала почитать книги молодым литераторам речь идет именно об этой ее коллекции. Кроме того она понакупила разных мемуаров восемнадцатого века в том числе бумаги Криви[46] и Уолпола[47] и именно эти последние она одолжила Брэвигу Имбсу когда тот затеял свою казавшуюся Гертруде Стайн великолепной биографию Чаттертона[48]. Она читает книги но не дрожит над ними, ей нет дела ни до издания ни до оформления лишь бы печать была не слишком слепая хотя впрочем даже и до качества печати ей особого дела нет. А еще именно в это время она, по ее словам, перестала беспокоиться насчет того что в будущем ей нечего будет читать, она говорит мол поняла что уж она-то всегда что-нибудь как-нибудь отыщет.
Но Лондон был такой мрачный и пьяные женщины и дети и тоска и чувство заброшенности, и давно забытое ощущение подавленности вернулось к ней и вот однажды она сказала что уезжает в Америку и уехала. В Америке она прожила до конца зимы. Тем временем ее брат тоже уехал из Лондона и перебрался в Париж а вскоре и она к нему туда переехала. И сразу начала писать. И написала небольшой роман.
Забавно что об этом своем небольшом романе она совершенно забыла на годы и годы.
Она запомнила как некоторое время спустя начала писать Три жизни но этот первый прозаический опыт совершенно вылетел у нее из памяти, в разговорах со мной она никогда о нем не упоминала, даже когда мы только-только познакомились. Должно быть она почти сразу же забыла о нем. Этой весной буквально за два дня до того как мы уехали за город она пыталась отыскать какую-то часть рукописи Становления американцев которую хотела показать Бернару Фаю и наткнулась на эти две исписанные аккуратным почерком тетради на этот совершенно выпавший у нее из памяти первый роман. Она очень смутилась и не знала что с ним делать, ей совсем не хотелось его читать. В тот вечер в гостях у нас был Луис Бромфилд[49] и она вручила ему рукопись и сказала, на, читай ты.
5. 1907-1914
Ну вот и началась парижская жизнь и все дороги ведут в Париж, мы собрались все вместе, и я могу начать рассказ о тех событиях которые видела собственными глазами.
Когда я в первый раз приехала в Париж мы с подругой остановились в маленькой гостинице на рю Нотр-Дам-де-Шан а потом моя подруга вернулась в Калифорнию а я стала бывать у Гертруды Стайн на рю де Флёрюс.
Я бывала на рю де Флёрюс каждую субботу по вечерам да и помимо суббот я нередко там бывала. Я помогала Гертруде Стайн вычитывать гранки Трех жизней а потом начала перепечатывать Становление американцев. Маленькая дурно сделанная французская портативка оказалась слишком хлипкой для такой большой книги и мы купили большую шикарную Смит-премьер которая поначалу выглядела в студии совершенно неуместной но вскоре все мы к ней привыкли и она стояла там покуда у меня не появилась американская портативка, то есть до после войны.
Опубликованная в 1909 году и впервые выходящая в русском переводе знаменитая книга Гертруды Стайн ознаменовала начало эпохи смелых экспериментов с литературной формой и языком. Истории трех женщин из Бриджпойнта вдохновлены идеями художников-модернистов. В нелинейном повествовании о Доброй Анне читатель заметит влияние Сезанна, дружба Стайн с Пикассо вдохновила свободный синтаксис и открытую сексуальность повести о Меланкте, влияние Матисса ощутимо в «Тихой Лене».Книги Гертруды Стайн — это произведения не только литературы, но и живописи, слова, точно краски, ложатся на холст, все элементы которого равноправны.
Имя американской писательницы Гертруды Стайн (1874–1946) известно даже тем, кто никогда не читал ее произведений. Это она окрестила молодых людей, вернувшихся с Первой мировой войны, потерянным поколением. Это она сказала, что художнику нужны не критики, а ценители. Задачу своего письма она видела в том, чтобы разрушить поверхностность читательского восприятия, вернуть слову его глубину. Ее манера письма рассчитана как бы на чтение вслух, а не глазами. В ее предложениях почти полностью отсутствует пунктуация.
Несмотря на название «Кровь на полу в столовой», это не детектив. Гертруда Стайн — шифровальщик и экспериментатор, пишущий о себе и одновременно обо всем на свете. Подоплеку книги невозможно понять, не прочтя предисловие американского издателя, где рассказывается о запутанной биографической основе этого произведения.«Я попыталась сама написать детектив ну не то чтобы прямо так взять и написать, потому что попытка есть пытка, но попыталась написать. Название было хорошее, он назывался кровь на полу в столовой и как раз об этом там, и шла речь, но только трупа там не было и расследование велось в широком смысле слова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
Один из самых знаменитых откровенных романов фривольного XVIII века «Жюстина, или Несчастья добродетели» был опубликован в 1797 г. без указания имени автора — маркиза де Сада, человека, провозгласившего культ наслаждения в преддверии грозных социальных бурь.«Скандальная книга, ибо к ней не очень-то и возможно приблизиться, и никто не в состоянии предать ее гласности. Но и книга, которая к тому же показывает, что нет скандала без уважения и что там, где скандал чрезвычаен, уважение предельно. Кто более уважаем, чем де Сад? Еще и сегодня кто только свято не верит, что достаточно ему подержать в руках проклятое творение это, чтобы сбылось исполненное гордыни высказывание Руссо: „Обречена будет каждая девушка, которая прочтет одну-единственную страницу из этой книги“.
Роман «Шпиль» Уильяма Голдинга является, по мнению многих критиков, кульминацией его творчества как с точки зрения идейного содержания, так и художественного творчества. В этом романе, действие которого происходит в английском городе XIV века, реальность и миф переплетаются еще сильнее, чем в «Повелителе мух». В «Шпиле» Голдинг, лауреат Нобелевской премии, еще при жизни признанный классикой английской литературы, вновь обращается к сущности человеческой природы и проблеме зла.
Самый верный путь к творческому бессмертию — это писать с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат престижнейших премий. В 1980 г. публикация романа «И дольше века длится день…» (тогда он вышел под названием «Буранный полустанок») произвела фурор среди читающей публики, а за Чингизом Айтматовым окончательно закрепилось звание «властителя дум». Автор знаменитых произведений, переведенных на десятки мировых языков повестей-притч «Белый пароход», «Прощай, Гульсары!», «Пегий пес, бегущий краем моря», он создал тогда новое произведение, которое сегодня, спустя десятилетия, звучит трагически актуально и которое стало мостом к следующим притчам Ч.
В тихом городке живет славная провинциальная барышня, дочь священника, не очень юная, но необычайно заботливая и преданная дочь, честная, скромная и смешная. И вот однажды... Искушенный читатель догадывается – идиллия будет разрушена. Конечно. Это же Оруэлл.