Австрийский моряк - [102]

— Кевин тут рассказывал мне, что в 1916-м вы командовали субмариной на Адриатике неподалеку от Венеции.

— Да, верно. Когда я был капитаном австро-венгерской лодки U-13. Мы много патрулировали в тех водах. За несколько недель я уже надоел Кевину со своими приключениями, но он вежливый парень и притворяется, что верит мне.

— Любопытно, потому что я сам работал там в позапрошлом году, расчищая морское дно для нового нефтяного терминала неподалеку от Маламокко. У меня есть фотографии, которые могут вас заинтересовать.

Он полез в задний карман и достал картонный пакет с фотографиями. Я надел очки и внимательно рассмотрел их. Сначала было трудно понять, что же там: снимки кучи ржавых, перепутанных, обросших тиной обломков, лежащих на причале под гигантским плавучим краном. Потом я понял, что это: остов небольшой субмарины типа UB или UC. Кожух боевой рубки и палуба поддались времени, но форма корпуса осталась узнаваемой. Развалину разрезали пополам, чтобы облегчить подъем. Корма осталась неповрежденной, но носовая секция состояла из едва опознаваемых беспорядочно искривленных листов.

— Очень интересно, — проговорил я наконец. — Я сам командовал весьма похожей подлодкой в 1916-м. И вы говорите, что подняли это со дна к югу от Венеции?

— Да, примерно в четырех милях, как раз на месте нового фарватера для танкеров, который тогда углубляли. Местные рыбаки посчитали, что сетями наткнулись на что-то древнее, но пока мы не спустились, никто не знал, что это. Она плотно застряла, чтобы вытащить, пришлось наваривать рым-болты и резать ее на части.

— Скажите, у вас есть какие-либо идеи о принадлежности этой лодки?

— Не особо, мы водолазы, а не археологи, и нам платят за результат. Но когда мы подняли развалину, ВМС Италии послали парочку человек, чтобы выяснить, что это. Внутри оказалось много мусора и костей. Мы помогли итальянцам отсортировать их на брезенте, и в итоге собрали восемь скелетов, плюс парочку фрагментов. Пришли ребята из службы западногерманских воинских захоронений и упаковали их в коробки, чтобы забрать для погребения. Я разговорился с одним из них перед уходом. Он хорошо говорил по-английски и сказал, что это немецкая подлодка-минзаг, подорвавшаяся на одной из своих же мин. Вот, — он указал пожелтевшим от никотина пальцем, — видите, как вывернуло наружу эти листы стали? Что бы ее ни потопило, это произошло изнутри, а не снаружи, — сказал он. — Торпеда вдавила бы их внутрь.

Перед уходом он показал мне несколько сувениров с той подлодки: проржавевший железный крест, датированный 1914 годом, пуговицу германского императорского флота и кое-что еще.

— Вот, я не знаю, что это. Парень из службы германских воинских захоронений тоже не знал: сказал, что никогда не видел подобного.

Странно было держать его на ладони: простой значок из белого металла, состоящий из якоря, переплетенного с буквами UB. Мы, австрийские подводники, раньше с гордостью носили такие значки на левой стороне кителе, как и Ференц, должно быть, прикрепил этот, совершенно новый значок в то утро, когда отправился в свой первый и последний рейд. Той ночью я спал крепко. Пусть через семьдесят лет, но, по крайней мере, один призрак упокоился с миром.

Глава пятнадцатая

Петля и бритва

Если вы следили за моей судьбой и дочитали до этого места, то помните, что в июле 1916-го меня наградили самой высокой военной наградой Австрии, Рыцарским крестом ордена Марии Терезии, потом я предстал перед неофициальным трибуналом по обвинению в том, что по ошибке потопил немецкую подводную лодку. Ради сохранения отношений с нашими немецкими союзниками меня отстранили от командования лодкой. Мне также сообщили, что мой предстоящий брак с графиней Елизаветой де Братиану, ждущей от меня ребенка, не состоится. Несмотря на это, мы поженились несколько дней спустя. Наш ребенок, по крайней мере, станет законнорожденным; но также велика вероятность, что он родится вообще без отца, так как меня только что временно отправили в императорские и королевские ВВС на итальянский фронт.

Я замечал, что в этом мире редко что-то складывается так, как мы ожидаем, неважно хорошее это или плохое. Я пережил пять месяцев в австро-венгерской авиации несмотря на несколько очень опасных ситуаций, включая неудачное приземление при посадке на ледник — во всяком случае, вполне достаточное время для обнаружения новых доказательств относительно гибели немецкой подводной лодки. Военное министерство в Вене очень не любило менять свои решения, но в конце концов протесты моих бывших офицеров-сослуживцев с подводной флотилии вынудили отменить этот вердикт и восстановить меня в должности командира подводной лодки.

В то же время, случилось так, что в последние месяцы 1916 года мой прежний экипаж с U13 внезапно оказался не у дел — после того как их новый капитан, линиеншиффслейтенант Галготци, по ошибке скомандовал машинному отделению «полный вперёд» во время приближения к пристани в Дженовиче. Результат, без сомнения, вышел занятный, если судить по фотографиям, но на способности лодки к погружению сказался отрицательно - ей потребовался длительный ремонт в сухом доке, а в ожидании достройки одной из новых подлодок класса BII экипаж привлекали на различные хозяйственные работы в Поле. Именно в этот момент, в результате одной из редких милостей военно-морского командования, я и вернулся на подводный флот. Прямо перед Рождеством 1916 года я воссоединился со своей командой, и мы приняли совершенно новую субмарину — U26.