Австралийские рассказы - [157]

Но однажды ночью случилось неизбежное. Борзая привыкла убивать; Ларри слишком любил ее, чтобы сажать ночью на цепь. В загоне около дороги были овцы и ягнята. В тот вечер борзой не повезло на охоте, а на ужин она получила только кусок хлеба. Она выскользнула из хижины и, стремительная и призрачная в лунном свете, быстро помчалась прочь; бешеные проклятия Ларри только подстегивали ее. Ночью Ларри слышал блеяние овец, но борзая не издала ни звука, и ему не пришло в голову, что она охотится на них. А когда утром она крадучись бродила вокруг хижины и не хотела подходить к нему, Ларри подумал, что она боится наказания за вчерашний побег. В эту ночь Ларри много пил и был все еще угрюмо пьян. Он подманил собаку, и жестоко ее избил. Все утро она следовала за ним, но близко не подходила.

Около полудня, обходя ферму, Гровер увидел овец — шесть окоченевших, окровавленных ягнят и маток лежали на траве.

— Идем со мной, — сказал он Ларри и молча повел его к загону. — .Это работа твоей суки! — прошипел он, указывая на мертвых овец.

Ларри двинулся к собаке, но вдруг повернулся к Гроверу. Страшное выражение появилось в его синих глазах, он согнул плечи и угрожающе задвигал кулаками. Он избегал взгляда Гровера и молча смотрел то на мертвых овец, то на борзую.

— Ты мне заплатишь за это, Фленнаган! — вышел из себя Гровер. — Ты мне заплатишь за овец, понял?

Ларри сделал шаг вперед, и Гровер попятился. Ирландец позвал собаку и пошел к своей хижине.

— Эту суку надо уничтожить! Я сам ее пристрелю! — завопил ему вслед Гровер.

Гровер твердо решил, что за ночную проделку собака поплатится жизнью, но он не решился сказать это Ларри прямо в лицо. Бешенство при мысли об убитых овцах и молчаливой враждебности ирландца, сознание, что его так унизил собственный работник, и отвратительное чувство страха перед Ларри душили его, словно комок в горле. Он бегом бросился в дом и позвонил в полицию.

— В соответствии с телефонным вызовом мистера Гровера семнадцатого февраля в двенадцать часов тридцать минут дня, — рассказывал суду полицейский Долан, — я на велосипеде направился к нему на ферму. У ворот я встретил Фленнагана с его борзой сукой и спросил его, куда он идет. Фленнаган, который, судя по виду, был в нетрезвом состоянии, ничего мне не ответил.

Полицейский Долан, высокий, сильный мужчина с бледным лицом и седыми усами, деловито давал показания. Его добродушный спокойный голос как бы говорил, что все это бесполезная, хотя и приятная формальность и что дело уже решено заранее им и судьей. Впрочем, последнее вполне соответствовало действительности.

— Я спросил Фленнагана, — продолжал он. — «Много кроликов наловил за последнее время, Ларри?» Фленнаган мне ничего не ответил. Тогда я сказал: «Говорят, у тебя хорошая сука, ни одного кролика не упустит; правда, Ларри? Ты ведь сам научил ее убивать?» Фленнаган, который по-прежнему мне не отвечал, повернулся, как будто он хотел идти в город.

Тогда я сказал ему: «Довольно упрямиться, Фленнаган, ты сам знаешь, этот номер не пройдет. Мне только что звонил мистер Гровер и сообщил, что сука тут кое-что натворила». Я предложил ему пойти и посмотреть на овец вместе со мной, и мы направились к месту преступления.

По пути я спросил Фленнагана, как он думает, могла ли его сука загрызть овцу, и он ответил: «Эта сука за всю свою жизнь ни одной твари не тронула». Я спросил его: «А как насчет кроликов?» Но он ничего не ответил.

В загоне лежало шесть овец — две матки и четверо ягнят, и я ясно видел, что их загрызло какое-то животное, возможно собака. Я предупредил Фленнагана, что если это сделала его сука, то ему лучше ее уничтожить. Фленнаган, — в этом месте голос Долана стал жестче, — плюнул мне в лицо.

Сонная публика оживилась, а судья, оставивший свою лавку, чтобы разобрать дело Фленнагана и его суки, но не торопившийся вернуться обратно, — ему нравилось восседать в судейском кресле и вершить дела правосудия, — строго посмотрел на Ларри.

— Был ли Фленнаган возбужден? — задал он нелепый вопрос.

Ларри, сидевший в самом конце небольшого зала суда, смотрел наружу, в открытую дверь. Казалось, все происходящее его не интересовало. Это была игра между Доланом и судьей, а он был только зрителем. Он злился, чувствуя себя беспомощным и несчастным.

— Да, — ответил полицейский, — он был сильно возбужден. Я сказал ему, — что будут приняты меры, чтобы уничтожить суку. Он сказал, что бросает работу на этой ферме и не пойдет со мной к мистеру Гроверу для выяснения обстоятельств этого дела.

Затем дал свои показания Гровер. Борзая приобрела печальную известность своими успехами в охоте на кроликов. Однажды он видел, как она пыталась загрызть теленка. Его жена и дочери страшно боялись собаки, и он только из доброты разрешил Фленнагану держать ее, о чем он теперь горько сожалеет, особенно в свете теперешнего поведения Фленнагана. Фленнаган отказался заплатить за овец и не хотел и слышать об уничтожении собаки. Будучи пьяным, Фленнаган бил собаку, и она стала такой свирепой, что никто, кроме Фленнагана, не решался к ней приблизиться.

— Если Фленнаган так плохо обращался с собакой, то почему же он был против ее уничтожения? — спросил судья. Он заранее знал ответ, но ему нравилось время от времени напоминать о своем существовании.