Аврелия - [23]

Как бы то ни было, одно необычайное обстоятельство дало Цецилию случай быстро и значительно улучшить свою судьбу. Ему удалось спасти консула Афрания Декстра, защитив его от покушавшегося на его жизнь его вольноотпущенника. В знак признательности консул женил своего избавителя и дал ему достаточно доходную должность скрибы в казначействе Сатурна.

Спустя некоторое время после его женитьбы у них родилась дочь Цецилия. Детство ее протекало почти в одиночестве. Ее мать умерла, не имев возможности наблюдать за первыми годами своей дочери, а отец по своим привычкам, нраву и характеру не обладал той самоотверженностью и нежной заботливостью, которых требует воспитание молодой девушки. Но боги, как говорили наивно некоторые лица из друзей их семейства, покровительствовали Цецилии: все восхищались ее действительно поразительной красотой и тем, что дороже еще оценивалось, — тонким умом, исполненным живости и чистосердечия, и вообще всеми дарованиями, которыми отличаются избранные натуры.

Назначение ее отца сборщиком податей и переезд их в дом могильщика доставили ей много огорчений. Ежедневно она была свидетельницей той чуждой сострадания жестокости, с которой взыскивались подати с несчастных обывателей квартала у Капенских ворот.

«Зачем мой отец принял эту должность!» — думала Цецилия с горечью.

Много раз и, конечно, бесполезно она пыталась убедить отца отказаться от этой должности или, по крайней мере, внушить ему большую снисходительность к людям.

Ухаживания Гургеса вскоре стали для нее новым источником скорби. Происходило это вовсе не оттого, что она отгоняла всякую мысль о браке. Напротив, часто в своих мечтах молодая девушка мечтала видеть рядом с собой любимое существо, которое должно украсить ее жизнь. Самые дорогие ее сердцу божества были не один раз призываемы из-за этого неведомого человека, и она с простодушием надеялась, что благодаря своему благочестию она удостоится его увидеть внезапно. Но появление Гургеса в похоронной тоге не заключало в себе ничего соблазнительного. Цецилия не оказывала ему ни малейшего внимания, а позже, когда он сделал предложение, ее нежная натура возмутилась от одной мысли об этом браке, который казался ей ужасным.

Вскоре произошло событие, которое наполнило ее душу совершенно новыми чувствами.

Однажды вечером она пришла провести несколько минут возле ложа бедной женщины, страдавшей жестокой болезнью. Она окружила ее своей заботой и даже приносила ей пищу. Это была несчастная еврейка. Но молодая девушка видела только ее одиночество и ее горе, совершенно не обращая внимания на разницу вероисповеданий.

— Будь благословенна за твои заботы о моей матери и облегчение ее страданий в то время, когда сын ее был вдали!

Молодая девушка обернулась. Молодой человек в хитоне «сагум» (в военном плаще), в латах, со щитом и шлемом с серебряным украшением наклонился над ней, почти обдавая ее своим дыханием. Цецилия вздрогнула и отшатнулась. Потом она, покраснев, опустила глаза, не будучи в состоянии объяснить себе присутствие этого незнакомца. Старуха поднялась со своего ложа; она заключила в объятия молодого человека.

— Это мой сын! — воскликнула она. — Сын мой, вернувшийся ко мне! О да, дорогой Олинф, благослови это дитя, ибо без нее ты бы никогда не нашел своей матери!

В этот момент до них донеслись какие-то таинственные голоса, напевавшие религиозные мотивы.

Олинф некоторое время оставался в раздумье, потом сказал:

— Вот начинается литургия… Пойдем, ты будешь достойна войти в общество верующих. Мать моя, я скоро вернусь.

Цецилия, хотя и была изумлена, тем не менее взяла предложенную ей руку и последовала за своим проводником. Ей казалось, что этого молодого человека ей нечего бояться и что, наоборот, она может ему довериться. В продолжение некоторого времени они шли в темноте. Вскоре они подошли к ступеням подземной лестницы.

— Будь осторожна! — сказал Олинф молодой девушке. — Там мои братья. Через минуту ты будешь среди них. Не бойся ничего.

Цецилия спустилась. Яркий свет ударил ей в глаза. Она находилась в священной ограде. Это был грот древнего храма муз, открытый христианами, в котором они собирались, чтобы прославлять Бога, слушать назидание епископа и совершать торжественное жертвоприношение.

При свете люстр, повешенных на сводах, Цецилия заметила многочисленную толпу, коленопреклоненную, продолжавшую пение, которое она сейчас слышала. Налево были женщины. Олинф отвел туда Цецилию, а сам стал направо, где молились мужчины. Женщины дали Цецилии поцеловать хлеб, приглашая ее занять место среди них.

В это время епископ обратился к присутствующим со следующими словами;

— Братья мои, мы получили послание от Иоанна, единственного апостола Христа, который еще жив. Он извещает, что через непродолжительное время будет среди нас.

Это известие вызвало приятное волнение среди верующих.

— Братья мои, — воскликнул старец, — возлюбленный ученик в своем послании проповедует нам прежде всего творение милостыни во имя Господа Иисуса Христа и любовь к справедливости. Любите друг друга, имейте единое сердце и душу, и вы исполните закон. Таковы слова, которыми он укрепляет вас в вере в слово жизни. Да, братья, любите людей в нищете и в страданиях, пусть каждый из вас поддерживает того, кто слаб, утешает огорченных, облегчает бедных, и он будет жить!.. А теперь, — добавил старец, — пускай приблизятся оглашенные.