Авраам Линкольн - [157]

Президенту ушла телеграмма: «Прошу принять в качестве рождественского подарка город Саванну со 150 тяжёлыми орудиями, множеством боеприпасов и вдобавок примерно с 25 тысячами кип хлопка». Линкольн ответил немедленно:

«Премного благодарен за Ваш рождественский подарок — взятие Саванны. Когда Вы собирались выступить из Атланты к Атлантическому побережью, я был в сомнениях, чтобы не сказать в страхе; но, чувствуя, что Вам на месте виднее, и понимая, что „кто не рискует, тот ничего не получает“, я не вмешивался. Теперь Ваше предприятие обернулось успехом, и вся честь, бесспорно, принадлежит Вам. Что теперь? Думаю, решать Вам и генералу Гранту»^{733}.

Недоволен был только ворчливый Стэнтон: «Я горько разочарован тем, что Харди с его пятнадцатью тысячами удалось уйти от шестидесяти тысяч Шермана. Из-за того, что армии противника уходят от разгрома, война продлится ещё долгое время»^{734}.

Военные успехи ускорили ход политических дел. 6 января 1865 года Конгресс принял резолюцию о выражении благодарности генералу Шерману и начал обсуждение 13-й поправки^{735}. Вновь внёсший проект на рассмотрение конгрессмен Джеймс Эшли начал с давнишних слов Линкольна: «Если рабовладение не зло, то что тогда зло?» Эшли был одним из организаторов той огромной подготовительной работы, которая должна была обеспечить недостающие голоса — по большей части из числа демократов — «подбитых уток». Роль президента в привлечении новых голосов всеми доступными способами до конца не выяснена. Есть противники «обвинений», суть которых выражена в парадоксе радикального республиканца Тадеуса Стивенса: «Величайшее дело XIX века было сделано при помощи коррупции, организованной и поддержанной честнейшим человеком Америки»^{736}. Есть точка зрения, что всем процессом руководил госсекретарь Сьюард^{737}. Некоторые историки (на их работах основан недавний фильм Стивена Спилберга «Линкольн») считают организатором и руководителем процесса самого Линкольна^{738}. Одним из его важнейших доводов было:

«Я как президент Соединённых Штатов облечён огромной властью. Отмена рабовладения на конституционном уровне решит судьбу не только миллионов угнетённых в настоящее время, но и миллионов ещё не родившихся — навсегда! Это мера такой важности, что эти голоса должны быть добыты! Как это сделать — ваше дело, но помните, что я как Президент Соединённых Штатов облечён огромной властью»^{739}.

За работу принялась чуть ли не вся Республиканская партия, бросившая в бой полный арсенал охоты за голосами: назначения на хлебные государственные должности проигравших выборы «подбитых уток» и обещания этих назначений друзьям и родственникам голосующих; помилования; внесение средств на политические кампании в избирательных округах; «политический бартер», когда, например, за обещание голоса тормозился законопроект о ликвидации монополии на железнодорожное строительство в нужном регионе. Когда не могли уговорить подать голос «за», пытались добыть хотя бы обещание не прийти на голосование.

Какова была личная роль Линкольна? Известно, что он встречался как минимум с шестью демократами, голосовавшими в июне против поправки, но если и раздавал какие-либо обещания, письменных свидетельств тому не осталось. Из устных же сохранился рассказ миссурийского рабовладельца Джеймса Роллинза. Линкольн вроде бы только взывал к нему как к бывшему соратнику по партии вигов и почитателю Генри Клея, указывал, что именно голос из Миссури покажет Югу, что «пограничные» штаты больше не хотят рабовладения, и этим приблизит конец войны. При этом неизвестно, от кого Роллинз получил обещание в случае поддержки поправки дать ему право решать, кто будет назначен на вакантное место федерального судьи в Миссури. В конце концов Роллинз шокировал коллег заявлением, что будет голосовать «за» и что «даже если бы он имел тысячу рабов, он отдал бы их за блага Союза, за мир и за Конституцию»^{740}. (Характерный пример запутанной политической игры, где так и остаётся неизвестным соотношение убеждения и покупки, «посула» и «благодарности».)

Ещё одним ловким политическим трюком Линкольн отразил сильный удар ведущих свою кампанию демократов — противников поправки. Они объявили, что в Вашингтон тайно прибыли делегаты Конфедерации для переговоров о заключении мира. Мир с Югом прежде всего остального был главной идеей демократов. Принятие поправки, очевидно, срывало мирные переговоры и отдаляло сам мир. Это было весомое основание для многих конгрессменов голосовать «против». Линкольн опроверг заявление демократов: «Насколько мне известно, никакой мирной делегации в Вашингтоне нет, и вряд ли она здесь будет». Это была правда, но не вся. Мирная делегация находилась по дороге из осаждённого Питерсберга в форт Монро, твердыню северян в 180 милях от Вашингтона и 80 милях от Ричмонда (Линкольн разрешил пропустить её только туда)^{741}. Демократы этого не знали, а президент лишил их важного повода для агитации за голосование «против». Он не стал долго и подробно объяснять, что никаких уступок Юг всё равно не получит, а пошёл более прагматичным и эффективным путём.