Авианосцы. Евразия против Америки - [11]
…Гражданская война раздирала на части громадную Империю, строившуюся веками. Власть Советов установилась (в большинстве случаев – со стрельбой и кровью) в крупных городах, оседлавших сплетения железных дорог (и то не везде), а в деревнях, станицах и сёлах, притаившихся за лесами и скорее отделённых, чем связанных с промышленными центрами непроезжими трактами, грибами после ливня возникали скороспелые уделы, где тёмные, но энергичные личности, опиравшиеся на «войско», сильно напоминавшее обычную банду разбойников, объявляли себя «батьками» и даже «князьями», ведущими родословную (в зависимости от вкусов и фантазий) и от Рюриковичей, и от атамана Кудеяра, и даже от былинных персонажей вроде Добрыни Никитича. «Красные», «белые», «зелёные», «жёлто-голубые» – в кровавых схватках схлёстывались чуть ли не все цвета радуги, и только кровь у всех была одного цвета: алого. И бронированными рыцарскими отрядами проходили по ним маленькие, но сильные и профессионально умелые офицерско-казачьи армии, возглавляемые царскими генералам, каждый из которых объявлял себя законным регентом при малолетнем цесаревиче Алексее и гарантом восстановления Империи.
Украина, исхлёстанная гуляй-польским свинцовым ливнем, сеявшимся с махновских тачанок; Сибирь с её немногословными охотниками-староверами, бившими белку в глаз, и забайкальскими всадниками Даурии, свирепо-яростно рубившимися с чахарами и баргутами, потомками нукеров Чингисхана; «новые абреки» Кавказа и джигиты Туркестана, снявшие с настенных ковров прадедовские кривые сабли, – все тянули одеяло на себя, отрывая от него большие и малые куски и пытаясь выкроить из них нечто хотя бы отдалённо похожее на государственное образование. Пленных в этой войне не брали (вернее, брали, но только для того, чтобы довести их до ближайшего оврага и там перестрелять, быстро и деловито, или, экономя патроны, порубить шашками). И приливной волной катилась к границам бывшей Империи новорождённая Красная Армия, не считавшая потерь и бравшая числом и верой в рай земной, который непременно грядёт, надо только перебить всех в этом сомневавшихся.
1919-1921 года
Деревня, получившая землю и вместе с ней возможность распоряжаться хлебом по своему усмотрению, сидела на мешках с зерном и даже не думала делиться им с городами, которым нечего было предложить взамен – в пустых заводских цехах гулял-завывал ветер. И уходили из городов продотряды, уходили навстречу лесным засадам и беспощадным ночным налётам; уходили, не прося и не давая пощады, и возвращались с хлебными эшелонами, спасавшими от голодной смерти прозрачных от недоедания городских женщин и детей. Военный коммунизм с его системой распределения был злом, но злом неизбежным; горьким, но необходимым лекарством, исцелявшим больную державу, с трудом встававшую на ноги. А затем продразвёрстка сменилась продналогом, куда лучше всяких карательных экспедиций тушившим пожары бесчисленных крестьянских мятежей; один за другим уходили в небытие (как в историческое, так и в физическое) белые генералы, и царская семья, символ павшей Империи, отплыла на французском дредноуте из Севастополя в Марсель, в эмиграцию без возврата, – красные полки, выстелив своими трупами Сиваш и Перекоп, ворвались в Крым.
Русское кладбище Женевьев-де-Буа во Франции
На фоне социальных потрясений, менявших судьбу великой державы, вспыхивали и гасли яркие искры человеческих судеб – и судеб простых людей, ничем не примечательных, и тех, кто оставили след в истории, и даже тех, кого назвали потом людьми великими. Новая Реальность, рождённая 16 декабря 1914 года разгромом 2-й линейной эскадры Гранд Флита, жила своей жизнью, свитой из новых полос вероятностей; изменения нарастали по мере удаления от «точки перегиба», причём не только изменения, явившиеся следствием победы Хозхзеефлотте над Ройял Нэйви, но и те, которые вроде бы не были напрямую связаны с этим событием – новая картина рисовалась новыми штрихами неслучайных случайностей.
Крестьянский лидер Нестор Махно, выдвинувший лозунг «Советы без коммунистов и свободный крестьянин на свободной земле», в итоге стал народным комиссаром сельского хозяйства Советской России, а «красный фельдмаршал» и «демон революции» Лев Троцкий, наводивший порядок в армии расстрелами каждого десятого бойца в дрогнувших частях, был зарублен казаками Мамонтова, рвавшимися к Москве и громившими тылы красных. Ни один из белых генералов так и не стал российским Наполеоном, Совет Народных комиссаров принял форму коалиционного правительства, в которое вошли не только эсдеки, но и эсеры, а также представители ряда других партий, свободные от «революционного фанатизма»; крестьянина-собственника признали трудящимся элементом. НЭП наполнил магазины теми мелочами, без которых трудна и даже немыслима жизнь человеческая, а усилия советских дипломатов прорвали экономическую блокаду России со стороны стран Запада, искавших новые источники сырья, рынки сбыта и сферы приложения капитала. Наркомвоенмор Михаил Фрунзе не умер на операционном столе, генеральным секретарём ЦК российской социал-демократической рабочей партии был избран Сергей Киров, а двенадцатидюймовый снаряд с дредноута «Петропавловск», накрывший в районе Сестрорецка командный пункт группы войск, брошенных на подавление Кронштадского «мятежа», искрошил командарма Тухачевского со всем его штабом.
