Август. Первый император Рима - [76]

Профессиональные философы способны говорить так, будто нравственные ценности отдалены от них, и даже формальные вещи следует рассматривать лишь как украшения человеческой души. Гораций, как ранние еврейские пророки, придерживается более практических взглядов. Он понимает, что главные нравственные человеческие качества делают людей более счастливыми и в строгом смысле — как он понимал этот смысл — более удачливыми. Это маленькое имение перед его мысленным взором — не просто добро, которое делает человека лучше, но это то, что помогает ему счастливо жить. В знаменитой сатире, повествующей о жизни городской и сельской мышей, Гораций говорит об ужасах города и благословенной жизни в деревне; скуке мелких дел, засасывающих человека в городах, он противопоставляет удовольствие, получаемое от сельской жизни, работы, отдыха, приятных застолий и умных бесед. Многое, конечно, могло быть реакцией на более ранние времена, когда Красе и Лукулл были у власти и когда деньги и бахвальство значили так много («Сатиры», 1, 2; 1, 8 («Пир Насидиена»); 1, 4). Подобные излишества отнюдь не исчезли из жизни общества. Одна из сатир содержит подробное описание обеда такого рода, а другая сатира — прямо-таки диссертация по гастрономии, использовавшейся во времена Горация. Гораций, даже перечисляя эти вещи, как бы заставляет считать это испорченностью нравов. Однако, как бы Гораций к ним ни относился, несомненно, он делает это совершенно искренне, так же искренне, как описывает и других людей. Возможно, сам он не в полную меру использует тот мирный быт, который описывает, но он, безусловно, приглашает насладиться мирной, спокойной жизнью множество других людей, не только своих современников, но и людей позднейших поколений. Его искусство было естественным прологом к золотому веку.

Тит Ливии. Свобода. Идея «Энеиды». Воздействие «Энеиды». Нравственное право

По естественной склонности души Август не был романтиком. Его литературный стиль был сух, ясен, точен и не отличался никакими прикрасами. Этот век, который стал свидетелем падения Цицерона, и триумф стиля автора «Записок о галльской войне» в высшей степени отразился в последнем. Этот стиль — стиль государственного деятеля, административный стиль — вскоре стал повсеместным. Проза Августа, однако, вовсе не была бесцветной. Она отличалась особыми характеристиками и выбором слов, некоторые из них для нас сохранил Светоний. Он прекрасно осознавал собственные возможности. Он пытался рисовать эпическое полотно, однако не преуспел в этом, его критическое чувство было слишком сильно для этого жанра. Он более склонялся к истории и деталям; возможно, более всего у него получалось следовать курсу великой римской истории Тита Ливия в установлении и толковании исторических данных. (Тит Ливии писал это свое произведение между 29 г. до н. э. и 9 г. до н. э., после чего рассказ остановился.) Тит Ливии дает интересное описание Августа (IV, 20), рассказывая о военных доспехах, принесенных в храм Юпитера Феретрия Авлом Корнелием Коссом. Он рассказывает, как Август, основатель и восстановитель всех храмов, войдя в храм Юпитера Феретрия, который развалился от ветхости и был им потом восстановлен, прочел посвятительную надпись, сделанную Кос-сом на льняном нагруднике, сам освидетельствовал эти доспехи Косса, не говоря о том, что он же и восстановил храм. В этом случае он имел возможность поправить данные источников Тита Ливия, заявив, что этот Косе был консулом в том году, когда принес в жертву эти доспехи, а не военным трибуном. Ив самом деле, религиозные интересы Августа были столь переплетены с его интересом к истории, археологии и традициям Рима, включая кодекс поведения людей во все века его истории, что их нельзя разделить. Вполне возможно, что интересные подробности о фетском ритуале, описываемые Ливием, сообщены ему Августом, который в качестве отца нации был вполне способен его объяснить. Не многие могли это сделать.

Мысль о том, что Август как-то ограничивал свободу писателей и мыслителей, совершенно беспочвенна. Ливии, будучи антицезарианцем, стремился сохранять собственную независимость и не спешил принимать покровительство Августа. Его репутация ни в коей мере не страдает в этом смысле, как, например, его точность в отношении деталей. Ливии вполне определенно дал понять, что он излагает особую теорию политического развития Рима. Его история — не просто набор фактов, но и описание последовательной эволюции.[33] Несмотря на свою оппозицию правящей партии в Риме, его история стала образцом исторического жанра его страны.

Антицезарианизм Ливия навел Августа на некоторые мысли. Он хотел видеть то, чего не мог дать Ливии, — нечто глубоко связанное с теми бессмертными традициями, которые он любил. Есть некоторые сведения, что он предложил (прямо или косвенно) Горацию написать поэму, которая стала бы дополнением мифического или эпического пролога к истории Ливия. Гораций отказался, сославшись на то, что он не сможет написать подобного произведения, и такое его мнение о себе было совершенно правильным. За эту задачу взялся Вергилий, и в результате получилась «Энеида». Идею предложил Август, а Вергилий ее воплотил. Сама идея не предполагала лишь упражнений в виртуозности стихов. «Энеида» не только излагала приключения Энея, но и мысли, касавшиеся предназначения Рима и некоторых его фамилий. «Энеида», как и «Сказание о короле Артуре», была искренней патриотической пропагандой: она брала начало в глубине веков и, будучи почти сказкой, превратилась в великую религиозную поэму, дав Риму теоретическое обоснование и главные основы.