Август. Первый император Рима - [45]

Трудно поверить, чтобы Марк Антоний, если бы он общался со своими представителями, одобрил их политику или позволил ее продолжать. Особенно глупо с их стороны было игнорировать настроения армии, которая имела решающее значение и таковой и оставалась бы, если бы Антоний оказался на месте. Их полководец не был готов возвращаться в Италию, в которой отсутствовал уже два года. Они вполне могли самостоятельно оценить мощь парфян и время, которое потребуется на завершение кампании на границе Месопотамии. Но возможно, бездействие и неумение Октавиана во время филиппийской кампании теперь приносили странные плоды. У полководцев Антония, так же как и у него, сложилось впечатление, будто Октавиан не тот человек, которого следует бояться. И как мы только что видели, пребывание Антония в Египте и зима, проведенная с неподражаемыми, описали порочный круг, поместив Фульвию в число тех, кто подталкивал Италию к еще одной гражданской войне.

Глава 8. Замечательные деяния римской армии

Действия армии. Предложение суда. Октавиан соглашается. Ослабление позиции Антония. Луций Антоний. Маний. Дальнейшее вмешательство

Мы очень неверно стали бы судить об армии, если бы думали, что она приветствует перспективу военных действий или игнорирует вероятность гражданской войны, пребывая в летаргическом сне. Дело обстояло совсем иначе, и армия предпринимала все от нее зависящее, чтобы утихомирить разгоравшиеся ссоры внутри партии и выступить посредником между соперниками. Ничего нельзя было поделать, пока разногласия не были определены; но как только появилось нечто, в чем армия могла выступить арбитром, ее полководцы вмешались в дело.

Пока Октавиан улаживал дела в последних новых поселениях в Кампании, Фульвия послала детей Антония с Луцием, чтобы они были на глазах у ветеранов. Это было неприятно и вызывало раздражение, поскольку ни у кого не было желания выступить против Антония или каким-то образом запятнать его славу. Но возможно, эти ее действия и были рассчитаны на то, чтобы вызвать раздражение. Пока шло обустройство новых поселенцев, Секст Помпей совершал морские набеги на. побережье Бруттия; вполне естественно, Октавиан послал кавалерийский отряд патрулировать побережье и выбить неприятеля из тех мест, где они могли закрепиться. Луций нашел пристанище у колонистов — ветеранов Антония и стал набирать телохранителей под предлогом, что его жизнь в опасности и Октавиан замышляет недоброе против Антония. Октавиан отвечал, что он в прекрасных отношениях с Марком Антонием и что Луций интригует и старается скомпрометировать триумвират, который был организован для того, чтобы наделить ветеранов землей. Кавалерия была послана на побережье для защиты от набегов Секста Помпея, и никто не посягает на жизнь Луция.

Это было разумное объяснение, и высшие офицеры предложили свои услуги. Октавиан приветствовал этих миротворцев. Возможно, он поступал неискренне либо проявлял искусство дипломатии, но в любом случае он поступил мудро. Он понимал, что армия не хочет еще одной гражданской войны и не простит того, кто сделает ее неизбежной.

Лидеры Антония проявили себя не с лучшей стороны. Ни у кого из них не было таланта предугадывать общественные настроения, как это умел Марк Антоний; и, кроме того, их было трое, что обусловило несообразности в намерениях и поведении. Луций Антоний надеялся, что вдобавок к восторженному приему армией он сумеет к тому же приобрести симпатии и поддержку могущественной партии оптиматов, говоря о поддержке Цезаря перед одними и выступая против Цезаря перед другими. Маний обвинял Октавиана в неискренности, и, хотя он хитро плел интригу, он не знал, что зашел слишком далеко в этих обвинениях. У Фульвии были свои аргументы, совершенно не относящиеся к делу: она хотела напугать Марка Антония так, чтобы он покинул Клеопатру и возвратился в Италию. Чем явнее будет угроза гражданской войны, тем скорее он вернется домой. Переплетение всех этих разных линий поведения фатально ослабляло положение Антония. Армия колебалась, ее смущала антицезарианская политика оптиматов. Многие из тех, кто не пошел бы против Антония, теперь лишь нехотя и равнодушно его поддерживали; они считали циничным и неискренним Мания; и у них не было ни малейшего желания прерывать пребывание Антония в компании с Клеопатрой. Но политика Октавиана была последовательной и твердой; он намеревался выполнить условия соглашения с Антонием. Армия полагала, что он скорее прислушается к ее мнению, чем будет настаивать на своем; что он позволит ей делать что она хочет и что его поведение заслуживает доверия. Если бы он счел это заслуживающим внимания, Октавиан показал бы это. Вряд ли и сам Октавиан в то время мог с уверенностью сказать, в какую сторону он направится и куда поведет других; был ли он последовательным или нерешительным. Все они плыли по течению, не в силах ему сопротивляться.

Наблюдательный совет сошелся на семи пунктах относительно партий. Нам интересны только два — первый и последний; первый оговаривал, что триумвиры не должны вмешиваться в обычные обязанности консулов; а седьмой утверждал, что Луций должен распустить своих стражников и продолжать исполнение своих магистерских обязанностей без всяких опасений. Очевидно, наблюдатели сочли жалобы Луция Антония безосновательными.