Август Хромер - [174]
Вот, кому-то же хочется, чтобы я был рядом вовсе не для того, чтобы спасать чьи-то жизни, убивать демонов, спасать от болезней, распутывать преступления. Не для того, чтобы использовать в качестве козла отпущения, не для того, чтобы тыкать мне в лицо артефакт и, как бы, говорить: «Смотри, для тебя эта штука очень ценная, а я уже две такие продал всякому отребью и обратно спёр!»
Кому-то я гожусь ещё и на то, чтобы со мной дружить. Таких всего одиннадцать лиц, и восемь из них – животные…
Хорошо, что это именно так: много друзей для меня было бы опасно.
Даже сегодня мне дважды приходилось сдерживаться, чтобы не начать читать Салли. Со стороны даже не заметно, а внутри было очень… наверно, здесь самым уместным слово «страшно». Так же страшно должно быть всяким там покорителям северного полюса или искателям Гипозёйда. Вот-вот произойдёт что-то грандиозное, великое и волнующее, но, по большей части, оно принесёт огромные неприятности и не каждый уцелеет после них, а, уцелев, погибнет вскоре от холода и ран…
Первооткрыватели всегда рискуют жизнями, но из своих походов они могут вернуться целыми, а из путешествия по чужим умам… Мы просто растеряли то снаряжение, с которым можно было бы совершить это путешествие. Ведь в древности иоанниты безо всяких последствий читали людей.
«Не заглядывай в чужой дом, пока не укрепишь стены собственного», вот только как же их укреплять?
Вот они – предпосылки краха Ордена: самовлюблённые гроссмейстеры, испугавшись усиливать своих же учеников, которые обладают не меньшим самолюбием, просто не дали им каких-то знаний. И с каждым поколением наши мудрости уходили вместе с хранившими их братьями. В то время, как прогресс настигал нас семимильными шагами, мы теряли знания и слабели.
В итоге выжил всего один иоаннит-недоучка, знающий пару элементарных рун. А раньше братья умели успокаивать землетрясения…
Один из пушистиков вдруг вскочил мне на колени и свернулся на них горячим калачиком. Глянув вниз я прямо-таки обомлел, потому что это была Снежинка. Не знаю, может моя магия и повлияла так сильно на расположение ко мне котов, но что бы даже белая аристократка…
Застыв в сидячей позе, весь увешенный котами, я провёл так всю ночь, пока не кончился бушующий, словно неудержимый водопад, ливень, и тучи не пронзили острые клинки утреннего солнца. Снова воскресенье…
Глава XIX
Под мостом
За ночь я уже свыкся с равномерным боем напольных часов, сроднился с махами красного маятника, начал наслаждаться его незамысловатой музыкой. Не подозревал я только одного подвоха, одного фокуса в рукаве часовщика – стоило стрелкам встать вертикально (минутная – на двенадцать, часовая – на шесть), как заработал будильник. Небольшой домик огласил жуткий трезвон, грохот паровоза и шум рушащегося здания!
Но привыкшие к нему кошки даже не пошелохнулись, никто из них, даже молодой Флюк, не повёл ухом. Весь увешенный ими, как новогодняя ёлка игрушками, я тотчас понял, насколько же затекло моё тело.
Снять с себя сонных котов было непросто, особенно учитывая то, что каждый из них, будучи вырванным из неги, пускал в ход когти. Арлекин, разбуженный вознёй товарищей, сам понял, к чему идёт дело и добровольно спрыгнул с моих плеч.
От растаявших туч остались сущие огарки, но последствия ливня были очевидны: за окном стоят мокрые дома, сырая земля, взбиваемая в хлюпающую грязь, громадные озёра луж и начинающий сползаться изо всех углов зыбкий туман. Его мантия ещё худая и дырявая, но к обеду он должен плотной стеной встать по всему городу.
Каково же тем сантибам, что всю ночь лазили под мосты и рыскали по подворотням в поисках сектантов и, в том числе, меня? Надеюсь, джентльменам было очень несладко – поделом. Глупость лечить бесполезно, но наказывать её – это, как минимум, справедливо.
Наш мир вообще невероятно справедлив. Даже сейчас, когда приходится прятаться от всех и вся в доме Салли, я в этом убеждён на все сто. Действуй я осмотрительнее, осторожнее, и никакого бы казуса, как сейчас, не случилось бы. С другой стороны, когда я буду бить Бьюло Даху морду, отправив уже обработанного Акселя Джерманхаузера пускать кровавые сопли, это тоже будет справедливым…
Ввиду таких грандиозных планов я просто не могу себе позволить расслабиться и не довести дело до конца. К тому же, осталось совсем чуть-чуть…
Что касается ареста и последующей казни замешанных лиц, то меня из многообразия нечестных беззаконных политиков, магнатов и их помощников интересуют всего три рыла: Его Сиятельство Бессовестный Лгун Гамильтон Рокфеллер, Сэр Три Крыла Виктор Риммель, он же Митих, и Мистер Бог-Поймёт-Кто-Он-Есть-Такой лысый носач Отфули. Если первого ждут увесистые зуботычины, чтобы в петлю попал человек более мерзкой наружности, то вторым двум хватит просто Серой Лисицы под рёбра.
Я кровожаден? Ну, извините, эти господа гадят на мою и без того непростую и довольно посредственную жизнь. Чего они хотели? Когда это иоанниты спокойно смотрели, как всякое отребье глумится над ними?
Ладно, сладкие мечты о мести оставим на потом…
Как назло, у девушки в доме не нашлось даже самой маленькой книжонки с каким-нибудь глупым романом или, Боже упаси, детективом! На мой взгляд, это самый глупый книжный жанр: интересен может быть только сюжет, поскольку ничего стоящего там кроме него нет, да и тот губит сам себя тем, что уже прописан автором. Какие бы ты не строил на основе полученных в главах ключей теории, как бы ловко не выдумывал концовку, автор всё равно покажет тебе свой вариант. И тут ты либо скажешь «Фу, какая гадость!», либо «Ух ты, какой финал!». Читать целую книгу только ради того, чтобы в концовке можно было сказать «Ух ты, какой финал!», это, уж извините меня, что-то несуразное.
Попытка создать неклассический постапокалипсис, где жизнь выживших свелась не к одеванию военной формы и сне в обнимку с автоматом, а к коллективному мирному выживанию сплочённой деревушкой. Её спокойный быт нарушает Душегуб — маньяк, убивающий детей. Однажды его жертвой становится полицейский, идущий по следу убийцы. Смерть офицера странным образом собирает вместе давно забывшую про него племянницу, бывшего напарника, открыто презирающего полицию алкоголика и отшельника, отыскивающего трупы детей. Далеко не всегда они действуют сообща, двигаясь собственными путями к маньяку.
За неделю может произойти многое, особенно если наступило время таинственной и пугающей Недели Долгой Ночи. Она опустилась на город Данкелбург одновременно с первым снегом. Сам город давно находится во власти противоборствующих криминальных группировок, которые делят сферы влияния, не очень-то обращая внимания на полицию. Другой силой, контролирующей город, является мистическая сила темноты, проявляющаяся в совершенно непредсказуемых формах. Она слепа, дика и неодолима… За неделю в Данкелбурге протекают моменты из жизни самых разных людей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.