Авеню Анри-Мартен, 101 - [77]

— Рауль и Жан Лефевры просили меня передать тебе письмо.

Прекрасное личико осветилось радостью.

— Рауль и Жан?.. Вы их видели?

— Да.

— Как у них дела?

— Прекрасно. Если хочешь увидеться с ними, завтра приходи ко мне в приемные часы.

Леа вскрыла конверт и прочитала:

«Властительница наших сердец, думы о тебе помогают нам жить. Мы приходим в безумие от мысли, что ты совсем рядом, и страстно желаем видеть тебя. Приходи скорее, мы ждем тебя с нетерпением и надеждой. Твои преданные рабы

Ж. и Р.»

Она улыбнулась.

— Хорошие новости? — спросил Франсуа Тавернье.

— Помните молодого человека, который ждал меня в церкви Сент-Эсташ с «Маленькой Жирондой» под мышкой?

— Жан Лефевр?

— Да; это письмо от него и его брата. Я так рада!.. Я очень боялась, что Рауль будет ранен или убит во время своего бегства.

— Вы уверены, что это его почерк?

— Уверена; более того, доктор Бланшар сказал, что они у него и что завтра я могу их увидеть.

— Не ходите туда!

— Почему?

— Не знаю. Что-то здесь не так.

— Но это же вполне естественно, что они хотят увидеться со мной!.. Вероятно, после общения с вашими парижскими друзьями вам везде и всюду мерещатся предатели и негодяи.

— Наверное, вы правы. Пойдемте, прогуляемся по знаменитому холму, где вы играли в детстве.

Леа покраснела, вспомнив о совсем не детской игре, которой они с Матиасом занимались в одной из часовен.

Франсуа заметил это.

— Признавайся, плутовка, ты играла там вовсе не в прятки?

— Пойдем через пихтовый лес, так мы минуем Бельвю.

Оказавшись под укрытием деревьев, вдали от людских взглядов, влюбленные обнялись и медленно стали подниматься на холм, останавливаясь возле каждой часовни, чтобы осмотреть ее. Седьмую часовню Леа постаралась обойти… Они ступили на узенькую тропинку, ведущую на кладбище. Ворота были открыты, и они вошли. Давно уже Леа не была на могиле родителей и теперь в душе упрекнула себя за это. Но могила была ухожена, а на надгробной плите лежали прекрасные белые цикламены, которые так любила ее мать. Вряд ли кто-нибудь, кроме Руфи мог принести сюда эту дань памяти и любви…

Леа опустилась на колени, тщетно пытаясь припомнить слова молитвы.

Раздался выстрел.

— Это с площади! — воскликнула Леа, поднимаясь с колен.

Она побежала между могилами, скользя по гравию крутых и неровных дорожек. Этот неожиданный порыв застал врасплох ее спутника.

— Леа… Подождите меня!

Даже не обернувшись, она продолжала бежать, вылетела за ворота и взбежала по ступеням лестницы церкви Верделе. Здесь она остановилась. Все тихо. Пожалуй, слишком тихо. На площади — никого, что было необычно для этого часа.

В тот момент, когда рядом появился Тавернье и схватил ее за руку, раздался второй выстрел.

— Гестапо, — прошептал он, указывая на две черные машины, припаркованные возле галантерейного магазина мадемуазель Бланку.

Послышался топот лошадиных копыт и скрип двуколки. Франсуа толкнул Леа к стене.

— Это коляска доктора Бланшара…

— Вы уверены?

— Здесь все ее знают.

— Боже мой!..

Он обернулся и увидел, как коляска выезжает на площадь.

— Доктор!.. Доктор!.. — прошептала Леа.

Коляска, не замедляя хода, сделала круг по площади и остановилась возле дома, рядом с галантерейным магазином. В тот же момент открылись все четыре дверцы одной из машин. Из нее выскочили трое мужчин в штатских костюмах, с автоматами, и немецкий офицер. Они не спеша направились к доктору Бланшару, спокойно привязывавшему лошадь к липе.

Франсуа заставил Леа медленно отойти назад… Они спустились со ступеней на небольшую площадку, где возвышался монумент, и ничком упали на песок. Молодые листочки лип еще не скрывали зданий, и Франсуа и Леа отчетливо видели площадь и все происходящее на ней — зрители, бессильные что-либо изменить…

Время как бы остановилось, пока вожжи затягивались вокруг дерева… Проверив надежность узла, старый врач обернулся.

Они услышали крик офицера, похожий на собачий лай. Судя по жестикуляции доктора, он что-то отрицал. Видимо, его ответ оказался не таким, как ожидалось, потому что двое мужчин бросились на него и начали бить прикладами.

Леа хотела вскочить, но Франсуа прижал ее к земле…

Далее события развивались стремительно. Из дома врача послышалось два выстрела. На пороге, прижав руки к груди, появился молодой человек, сделал несколько шагов и, согнувшись, упал возле ног доктора Бланшара, седые волосы которого пропитались кровью.

— Жан!.. — простонала Леа.

Раздался пронзительный женский крик: это служанка доктора, увидев своего раненого хозяина, бросилась к нему. За ней из дома вышел мужчина с поднятыми руками, лицо его было в крови.

— Рауль!..

Двое в штатском пытались оттащить служанку. Она продолжала кричать, вцепившись в того, кого любила и кому служила всю жизнь. Жестокий удар ногой заставил ее ослабить хватку… Она вновь попыталась схватиться за доктора. Сзади раздался выстрел. Тяжелое тело медленно осело на землю. Стрелявший был в шляпе.

— Нет!..

Песок заглушил стон Леа.

До них донесся страшный крик доктора Бланшара:

— Мари!..

Он бросился к ней, чтобы помочь, но тоже упал, получив удар по голове. Двое мужчин подняли его и отнесли в машину. То же самое они проделали с Жаном. Во вторую машину затолкали Рауля. Хлопнули дверцы, и, подняв тучу пыли, автомобили тронулись с места. Они направились в сторону Сен-Мексана. Из переулка появился грузовик, полный немецких солдат, и последовал за двумя машинами.