Авель Санчес - [5]
– Хоакин!
– И так обессмертишь ее! Она будет жить столько сколько будут жить твои холсты! То есть не жить, а существовать!.. Она будет существовать, как существует мрамор, из которого она сотворена. Она из камня, холодная и жестокая, как холоден и жесток ты сам. Она… Она просто кусок бездушной плоти!..
– Я прошу тебя, Хоакин, успокойся!
– И у тебя хватает совести просить меня успокоиться! Ты же поступил подло, бесчестно!
Тут Хоакин почувствовал себя обессиленным и умолк, словно раздиравшая его страсть убила способность говорить.
– Подойди сюда, послушай, – сказал Авель тем мягким тоном, который сейчас был для Хоакина всего страшнее, – послушай и подумай сам. Разве я мог бы заставить ее полюбить тебя, если она не любит? Она о тебе и слышать не хотела как о женихе…
– Я знаю, что всем противен. Я родился отверженным.
– Клянусь тебе, Хоакин…
– Не клянись!
– Клянусь, что если бы это зависело только от меня, то Елена уже сегодня была б твоей невестой, а завтра женой. Если бы я мог переуступить ее…
– Ты бы ее продал за чечевичную похлебку, не так ли?
– Нет, Хоакин, я бы не продал ее! Уступил бы безвозмездно и был бы рад видеть вас счастливыми, но если…
– Тебя она любит, а меня не любит! Это ты хотел сказать?
– Это самое!
– Она отвергла меня – меня, который так ее домогался! – и сама домогается тебя, хотя ты и отвергал ее…
– Правильно, и зря ты мне не веришь. В этом деле я был стороной пассивной.
– Противно слушать, уж помолчал бы!
– Противно?
– Именно противно. Вести себя так – куда хуже, чем быть соблазнителем. Подумаешь, несчастная жертва! Ведь бабы из-за тебя дерутся…
– Не выводи меня из терпения, Хоакин…
– Тебя? Да ведь ты совершил подлость, бесчестность, преступление… Между нами все кончено!
И вдруг, изменив тон, со слезами в голосе он проговорил:
– Пожалей меня, Авель, пожалей! Пойми, что все смотрят на меня косо, враждебно, все отворачиваются от меня… Ты молод, счастлив, избалован… Тебя обожают женщины… Оставь мне Елену… Пойми, что к другой меня никогда не потянет… Оставь мне Елену…
– Но если я и оставлю ее…
– Постарайся устроить так, чтобы она выслушала меня, чтобы узнала меня лучше; скажи, что я умираю по ней, что без нее я не проживу и дня…
– Ты не знаешь Елены…
– Знаю вас обоих! Поклянись богом, что не женишься на ней…
– Кто тебе говорил о женитьбе?
– Ах, так все это, значит, только для того, чтобы заставить меня ревновать? Если так, то она всего-навсего записная кокетка… Хуже, чем кокетка, она просто…
– Замолчи! – рявкнул Авель.
Интонация была такой, что Хоакин невольно замолк, удивленно уставившись на друга.
– Так нельзя, Хоакин, ты решительно невменяем!
И Авель ушел.
В «Исповеди» у Хоакина записано: «Я провел ужасную ночь, ворочаясь с боку на бок, кусая подушку, поминутно вскакивая пить, – вода была в кувшине на умывальном столике. Меня трясла лихорадка. Временами я забывался, погружаясь в кошмарные сны. Я хотел убить их обоих и обдумывал это убийство, словно схему новой пьесы или романа, изобретая все новые детали ужасной, кровавой своей мести, разговаривая со своими жертвами. Временами мне казалось, что Елена просто хотела насолить мне и вскружила голову Авелю, чтобы посмеяться надо мной, а в действительности она никого не могла любить. Ведь она была всего-навсего куском бездушной, самовлюбленной плоти. И я мечтал о ней более чем когда-либо, с большей страстностью и вожделением, чем когда-либо, В одном из кошмаров мне приснилось, что я овладел ею, а рядом лежало распростертое, бездыханное тело Авеля. Ночь превратилась в нескончаемый ураган кровавых замыслов, бессильной ярости, грязных вожделений. Под утро, измучившись вконец, я принялся рассуждать и понял, что на Елену не имею никаких прав, но Авеля возненавидел всей душой, решив, однако, что буду таить эту ненависть в себе, лелеять ее, пестовать, растить. Ненависть? Тогда я еще не решался дать название этому чувству, не хотел признаться, что оно родилось вместе со мною, что оно было предопределено… Той ночью я породил в своей душе ад».
IV
– Елена, – говорил Авель, – мне не дает покоя мысль о Хоакине.
– А что такое?
– Когда я сообщу ему, что мы собираемся поженить-: ся, не знаю, что он станет делать. Хоть сейчас и кажется, что он успокоился и как будто примирился с нашими отношениями…
– Спасибо ему и на том.
– Но ведь, по правде говоря, с нашей стороны это было не совсем хорошо.
– Как? И ты тоже? Да разве мы, женщины, должны превращаться в покорных животных, которых можно брать и одалживать, нанимать и продавать?
– Нет, но…
– Что – но?
– Ведь это он познакомил меня с тобой, чтобы я на-», писал твой портрет, и вот выходит, что я воспользовался…
– И очень хорошо, что так случилось! Разве у меня были какие-то обязательства по отношению к нему?; А даже если б и были! Каждый стремится к своей цели.
– Да, по…
– Как? Ты жалеешь? Послушай… Даже если теперь ты бросишь меня, теперь, когда все знают, что ты ухаживаешь sa мной, что мы почти жених и невеста и что со дня на день ты должен просить моей руки, я все равно не пойду за Хоакина. Ни за что! Он мне противен более чем когда-либо! У меня хватит искателей – их уменя вот столько, сколько пальцев на обеих руках. – И с этими словами она воздела крупные свои руки о удлиненными, веретенообразными пальцами, те самые руки, которые с такой любовью писал Авель, и потрясла ими перед его лицом.
Своего рода продолжение романа «Любовь и педагогика».Унамуно охарактеризовал «Туман» как нивола (от исп. novela), чтобы отделить её от понятия реалистического романа XIX века. В прологе книги фигурирует также определение «руман», которое автор вводит с целью подчеркнуть условность жанра романа и стремление автора создать свои собственные правила.Главный персонаж книги – Аугусто Перес, жизнь которого описывается метафорически как туман. Главные вопросы, поднимаемые в книге – темы бессмертия и творчества.
Чтобы правильно понять замысел Унамуно, нужно помнить, что роман «Мир среди войны» создавался в годы необычайной популярности в Испании творчества Льва Толстого. И Толстой, и Унамуно, стремясь отразить всю полноту жизни в описываемых ими мирах, прибегают к умножению центров действия: в обоих романах показана жизнь нескольких семейств, связанных между собой узами родства и дружбы. В «Мире среди войны» жизнь течет на фоне событий, известных читателям из истории, но сама война показана в иной перспективе: с точки зрения людей, находящихся внутри нее, людей, чье восприятие обыкновенно не берется в расчет историками и самое парадоксальное в этой перспективе то, что герои, живущие внутри войны, ее не замечают…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Давно известно, что наши соседи-французы безнадежны, когда они принимаются судить о нас, испанцах. И зачем только они пускаются в разговоры об Испании! Они же ничего в этом не смыслят.К бесчисленным доказательствам подобного утверждения пусть читатель добавит следующий рассказ одного француза, который тот приводит как особенно характерный для Испании.
В этой книге представлены произведения крупнейших писателей Испании конца XIX — первой половины XX века: Унамуно, Валье-Инклана, Барохи. Литературная критика — испанская и зарубежная — причисляет этих писателей к одному поколению: вместе с Асорином, Бенавенте, Маэсту и некоторыми другими они получили название "поколения 98-го года".В настоящем томе воспроизводятся работы известного испанского художника Игнасио Сулоаги (1870–1945). Наблюдательный художник и реалист, И. Сулоага создал целую галерею испанских типов своей эпохи — эпохи, к которой относится действие публикуемых здесь романов.Перевод с испанского А. Грибанова, Н. Томашевского, Н. Бутыриной, B. Виноградова.Вступительная статья Г. Степанова.Примечания С. Ереминой, Т. Коробкиной.
«– Настоящий кабальеро не должен, не может снести такое оскорбление!Услышав, что речь идет о настоящем кабальеро, Анастасио наклонил голову, понюхал розу у себя в петлице и сказал с улыбкой:– Я раздавлю эту гадину…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.