Аватары Тьмы! - [68]

И однажды, когда фиксировавшие каждый шаг программы обнаружили, что время и ресурсы, затраченные на попытки ремонта, превысили все возможные расходы на поиски места и обустройство нового бассейна, искин отправил хозяевам соответствующий отчёт. Раз, второй, третий… пока лысори не обратили на него внимание, решив наконец разобраться, что же всё-таки происходит с одним из их бассейнов.

И вот тогда грянул гром.

Огромный острый чёрный клюв сомкнулся вокруг Виктора и с неистовой силой дёрнул его так, что мир вокруг помутился, превратившись в чёрную кашу, расцвеченную бликами светлячков. Остальные лысорские головы, как всегда, и не подумали хотя бы на секунду прервать своё жуткое пиршество, пока одна из них ухватила Виктора. Монстр поступал с ним, как с обнаруженной занозой: просто, без лишних разговоров, пытался вырвать вон и выбросить. Однако сделать это с первой попытки не удалось: заноза оказалась с корнями — целой сетью тонких и на первый взгляд незаметных, но зато ветвящихся по всему лысорскому телу, корней.

Всё существо человека-«пера» прострелило жаркой, неукротимой болью. Он содрогнулся в конвульсиях, отчаянно цепляясь за хорошо знакомую, давно и глубоко изученную «плоть» монстра. Озверев от ярости, что не уследили за таким наглым разрастанием чужеродной сущности, лысори потянули ещё сильнее, но Виктор, отринув боль, уже выпустил «когти», проникая в энергетические узлы. Выуживание нужной информации из «нервов» монстра, установление связи с земными «лампочками», создание поддельных команд, оборона от лысорской «кибернетики», варка аватара — всё это требовало колоссального количества энергии, и за несколько лет Виктор обзавёлся разнообразными механизмами её получения. Он приспособился потихоньку, по струйке, незаметно, но постоянно тянуть её из общего котла лысорей и накапливать в собственных хранилищах, чтобы потом аккуратно использовать в собственных целях. Но сейчас аккуратность уже была ни к чему, Виктор вонзил «когти» в узлы и потянул накопленные запасы энергии, пропуская её прямо через себя. Голова монстра затряслась в обжигающем потоке, синевато-оранжевое пламя таящегося в чёрном зрачке «автогена» рванулось наружу огромным лохматым факелом, но клюв по-прежнему крепко сжимал перо и тащил, тащил его навстречу уже открывавшейся серебристой трубе, ведущей в персональный ад круга самоубийц. Несуществующие внутренности сдавило, Виктор чувствовал, как лопаются корни, и «перо» медленно, но верно выходит наружу. В пока ещё полупрозрачной трубе уже зародился ветер, стремясь всосать обратно в круг когда-то посмевшую сбежать песчинку.

Виктор кричал, понимая, что всё кончено, что он, конечно же, не сможет противостоять такой неописуемо могучей силе, как лысори, и всё равно продолжал лить и лить энергию, в отчаянной горячке сумасшедшего желания во что бы то ни стало спалить этот чёртов клюв. «Ты отцепишься, мерзкая тварь, отцепишься, чего бы мне это ни стоило!!!» Голова монстра — всего лишь одна из многих! — билась в конвульсиях, полыхая из глаз бешеным пламенем вместо аккуратного факела автогена, но «пера» не отпускала.

Ещё часть корней лопнула, ведущая в круг самоубийц труба обрела плотность, ветер усилился, грозя перейти в ураган, как вдруг, сквозь собственный крик, Виктор услышал нараставший низкий вой высоковольтных проводов. Кто-то будто встал рядом, плечом к плечу, вливая в тело Виктора собственную энергию. Это был Павел! Поток резко усилился, несуществующие зубы будто электричеством прострелило, нервы вспыхнули жестокой, всепоглощающей болью, и крик Виктора оборвался.

Монстр взревел, но раздалось лишь сдавленное мычание: клюв не разжался. Он намертво сплавился с «пером», продолжая всасывать энергию. У Острожского её было не так много, как у Индукина, но хватило, чтобы окончательно расплавить и закоротить ещё не вырванные проводящие пути Виктора с телом монстра. Все ограничения пали, и энергия хлынула таким мощным потоком, что лысорская голова с адским грохотом взорвалась, выметнув целую сеть ярких молний. Ослепительный и невыразимо чистый белый свет был последним, что видел Виктор, прежде чем его душа перестала существовать, разлетевшись по многомерной Вселенной микроскопическими затухающими искрами.

Мощный взрыв выбросил Павла-«перо» из лысорской головы, и он, кружась так, что всё вокруг слилось в единую неразличимую кашу, полетел куда-то в неизвестность, пока его вдруг не подхватило вихрем и не пронесло сквозь внезапно вспыхнувшее прямо перед ним радужное сияние.

* * *

Раздался приглушённый двумя стенами женский крик. «Алина Георгиевна!» — догадалась Вера, вспомнив работницу за огромным столом с выкройками.

— Это они! — Антон рванулся к стеллажу, крышка одного из контейнеров полетела на пол.

Послышался грохот выбитой двери, а затем топот — уже прямо за стеной потайной комнаты. Шигорин повернулся, в руке его был пистолет. Он на секунду застыл, весь подавшись в сторону звуков и нагнув голову, будто собирался бодать стену.

— Это люди, не устранители! — свистящим шёпотом выплюнул он, распрямляясь. — Прячься!

Прятаться? Но куда? Вера бросилась к громоздившимся в углу бочкам и ящикам — между ними оказалось небольшое пространство. Она затолкалась туда и присела. Раздался скрежет, шорох, звук ломавшейся мебели, а затем громкие удары. Вера высунулась: ведущая в потайную комнату узкая дверь сотрясалась.