Аватары Тьмы! - [46]

— Здравствуйте, Вера! — голос не имел того напора, что слышался в нём несколькими днями раньше, но узнать его было не трудно.

— Иван Игнатьевич! Добрый день, ну, как вы?

— Жив… благодаря вам, Вера. Звоню сказать вам спасибо.

— Вы в больнице? — догадалась она.

— Да… как вы и предсказывали. — Васильков кашлянул. — Никогда не верил я во все эти… штучки, да и сейчас, честно сказать… — он умолк, понимая, что говорит не о том.

— Вы всё-таки пошли в больницу! — весело воскликнула Вера.

— Пошёл. Тем же вечером. Решил: сделаю ЭКГ, так, на всякий случай, что от меня — убудет? Ну и… Короче, инфаркт случился прямо во время обследования! Такой инфаркт, что… В общем, врачи сказали, я выжил только потому, что оказался в тот момент в больнице. Был бы в другом месте — каюк! Спасти не успели бы, ни «скорая» и никто — такие дела… — Васильков глубоко вздохнул.

— Я очень рада, что всё обошлось!

— Спасибо вам, Вера. Не знаю, как вы это сделали… но вы — моя спасительница, как хорошо, что я вас послушал.

— Ну что вы, Иван Игнатьевич… Выздоравливайте!

— Спасибо, Вера! И я хотел ещё сказать: если вам что-нибудь надо, вы, пожалуйста, прямо ко мне обращайтесь — окажу любую посильную помощь, я теперь ваш должник.

Может, попросить его Антона Шигорина проверить? — мелькнула у Веры мысль, но рассказ швеи Марии Михайловны о закройщике, переданная им брошка и дедушкин кленовый носик — всё, в совокупности, рождало стойкое ощущение, что лучше пока с этим не торопиться. И тут она внезапно вспомнила электричку!

— Ой, Иван Игнатьевич! Я вот что хотела… Я недавно ехала в электричке и видела… мужчину… он похитил девочку, маленькую! и… он убил её, понимаете?

— Это были ваши видения? — уточнил Васильков.

— Да, — грустно признала Вера. — Вот как про ваше сердце. Так что доказательств у меня никаких нет… Но я могла бы рассказать, как он, ну, мужчина этот, выглядит, да и девочка — её, может, до сих пор ищут?

— Хорошо, Вера, я понял. Я попрошу ребят, чтобы они подняли дела о пропаже девочек, показали вам фото. Вы уверены, что она мертва? Девочка эта?

— Да, — перед глазами всплыла «чёрная дыра» светака похитителя, из которой тогда, в электричке, читались не только его действия, но и ощущения той малышки, её смерть. Вдруг стало понятно: будь она жива — увидеть через другого человека, что девочка чувствует, как умирает, — было бы невозможно. Именно убийство пробило ту жуткую «дыру», навсегда записав в неё мучения жертвы, и теперь, даже если мужика не поймают люди, от высшего возмездия ему уже не уйти — это интуитивное знание, можно сказать откровение, осенило Веру мгновенно, словно молнией ударило. — Он убил её, Иван Игнатьевич. Это точно. К сожалению.

— Что ж, если так, то особой срочности нет, ведь девочке уже не помочь… Однако если вы её по фото узнаете, то потом нужно будет составить портрет убийцы. Ну, а после — посмотрим, как всё это использовать… В общем, придёте в отделение, там ребята разберутся. Когда вам удобно?

— Давайте завтра, — чуть подумав, решила Вера. — С утра. Можно?

— Конечно, Вера, я позвоню — предупрежу там всех, чтобы были готовы.

— Спасибо, Иван Игнатьевич, а то мне эта мёртвая девочка покоя не даёт, вдруг вам удастся как-нибудь прижать этого гада!

— Будем надеяться, Вера, — голос Василькова стал совсем тихим, было слышно, что он сильно устал. — Всего доброго.

— До свидания, Иван Игнатьевич, поправляйтесь.

Вера нажала отбой, чувствуя, как отпускает что-то внутри, будто складки какие-то жёсткие расправляются. Следователь в порядке, слава богу! — она сумела спасти ему жизнь! — как же это было приятно! — Вера улыбалась во весь рот, надевая рюкзак и кеды.

История с девочкой тоже, пусть и задвинутая куда-то в дальний уголок сознания, а всё равно подспудно мучила Веру, причём довольно сильно — это стало понятно только теперь, когда ей, наконец, полегчало.

Закрыв квартиру, она сбежала вниз по лестнице, тихонько напевая себе под нос, — ощущение, что всё так удачно сложилось, здорово поднимало настроение.

Радужная дверь в арке по-прежнему сияла, обрамлённая справа чёрной полосой, но Вера не дала светаку к ней приблизиться — потом, потом, потом!

* * *

Получив пропуск, Вера прошла на территорию клиники: ухоженные дорожки, газоны и корпуса омывал солнечный свет — погода сегодня была преотличная, чуть жарковато, конечно, но куда ж деваться: лето ведь на дворе.

Бабушку как раз собирались везти гулять, и Вера, забрав у медсестры коляску, покатила её по двору к большому больничному скверу — тенистому, зелёному, с лавочками и беседками. На смену сопровождающего и весёлое «Привет, баба Клава!», старушка никак не отреагировала: её остановившийся взгляд был устремлён куда-то в немыслимую даль, может, вообще, в другую галактику. Светак её тоже словно застыл, погасив все свои переливы, его статичные цвета имели минимальную яркость, едва различимые на общем сероватом фоне, и казалось, за коляской волочится не светотень, а какая-то застиранная, выцветшая и выгоревшая на солнце тряпка.

— Ладно, бабуля, — бормотала внучка, направляясь к самому дальнему и укромному уголку сквера, где, под разросшимся до огромных размеров клёном, прямо на траве стояла, видно давно забытая, одинокая маленькая деревянная скамеечка. — Сейчас мы здесь вот остановимся и вдали от всех, в спокойной обстановке, поговорим.