Аварийная команда - [56]

– Сомневаюсь, что ты их напугал, – поморщился я. – Парни явно не дураки и сообразят, что без поддержки Рефлектора мы для них – легкая добыча.

– Безусловно, ты прав, – не стал отрицать Рип. – Но, по крайней мере, инстинкт самосохранения я в уборщиках пробудил. Так что пока мы будем двигаться по тоннелю, они не свалятся нам на головы…

Платформа прибыла, и мы, не мешкая, перебрались на нее. Рип таким же непостижимым для нас образом активировал лифт, а затем – плиты крепостного пола, сомкнувшиеся над нашими головами, как только мы опустились в шахту. Едва это произошло, стены тут же зажглись мягким белым светом, отчего я почувствовал себя словно внутри большой люминесцентной лампы. Хорошо, хоть платформа не обладала такой подсветкой, а иначе казалось бы, что мы не ехали на лифте, а парили в световом потоке, подобно настоящим чемпионам. Уму непостижимо, как они ориентировались в сплошной белизне, раскинувшейся на огромное пространство, и при этом не могли самостоятельно освободиться из своих примитивных тюрем. Впрочем, пора было уже прекращать удивляться подобным вещам и мерить Ядро земной логикой.

Я никогда не страдал клаустрофобией, но чем глубже мы опускались в тоннель, тем сильнее накатывало на меня беспокойство. На равномерно освещенных, идеально гладких стенах глазу было совершенно не за что зацепиться. Поэтому я судил о скорости нашего спуска лишь по собственным ощущениям. Кровь прилила к голове, а к горлу подкатила тошнота. Мы двигались вниз достаточно быстро и, если судить по времени, спустились за первые пять минут на приличную глубину. И пусть пространственно-временные параметры были в Ядре относительны, мне все равно не удавалось избавиться от мерзкого страха, что испытывает человек, впервые угодив в глубокое подземелье. Наше нахождение здесь казалось абсолютно противоестественным: земная твердь была обязана лежать у меня под ногами, а не возвышаться над головой миллионами тонн грунта. Благо тут отсутствовала жара, что на аналогичном уровне земных недр уже наверняка сварила бы нас заживо.

Все в напряжении молчали. Веснушкина робко прижалась к Пашиному плечу, от чего раньше Тумаков просто сиял бы от радости, но теперь на его лице была написана та же неуверенность, что и у подруги. Агата нервно покусывала губу и барабанила пальцами по коробке с Концептором. Дядя Пантелей задумчиво уставился под ноги. Охрипыч озирался по сторонам и ежеминутно посматривал на Рипа. А он стоял у края платформы, скрестив руки на груди, и что при этом думал, являлось для всех загадкой. Главный индикатор человеческих чувств – лицо – был скрыт у адаптера непроницаемой черной пеленой, но поза компаньона выглядела уверенной, а значит, все пока шло по плану. Вот только по какому плану: по нашему общему или же по секретному плану Рипа, использующего нас в своей политической игре?..

– Что внизу? – спросил его прапорщик, указав в пол. – В смысле, далеко ли до дна и где именно мы должны выйти?

– Хороший вопрос! Понятия не имею! – развел руками Рип. – По милости Концептора я еду по этому тоннелю впервые, как и вы. А насчет точки прибытия могу сказать лишь одно: если сравнивать Ядро с вашими городами, то у вас подобное место называлось бы окраиной. В этой части Ядра обитают чемпионы, которые прибыли сюда незадолго до открытия Проекционного Спектра. Так сказать, последние счастливчики, кому удалось проскочить в городские ворота, перед тем как они закрылись намертво.

– Нам нужно опасаться этих чемпионов?

– Нам нужно остерегаться каждого обитателя Ядра. Но из всех чемпионов «молодежь», пожалуй, самая безобидная. Занятий ей не дают, а значит, мы для них не представляем никакого интереса. Однако есть один нюанс: если Пуп бросит клич, что тому чемпиону, кто остановит нас на окраине, будет позволено вне очереди переселиться поближе к центру, нам могут устроить весьма горячий прием… Но в любом случае этого не случится до тех пор, пока уборщики не вернутся и не доложат о своем поражении…

Поездка продолжалась еще минут двадцать – не иначе, на поверхность пустая платформа поднималась и вовсе с устрашающей скоростью. Мое разыгравшееся воображение уже начало рисовать потоки раскаленной магмы, что бурлили за стенами шахты. Сколько километров в земном исчислении мы отмахали за это время, нельзя было счесть даже приблизительно. Но наверняка тоннель простирался в глубь иллюзорной планеты не меньше, чем знаменитая Кольская буровая скважина – на Земле.

Остановка выдалась неожиданной и жесткой. Наши ноги подкосились, и все мы, кроме Рипа, попадали на площадку. На сей раз прапорщицкую брань поддержала даже благородная прослойка нашего общества. Банкирша и Иваныч коротко, емко и с чувством отозвались обо всех без исключения чемпионах, пожелав им отнюдь не доброго здравия. Хитрый Рип тут же открестился от обвинений в свой адрес и заверил, что будь он в курсе неисправности тормозной системы лифта, то загодя известил бы об этом компаньонов.

– Ну и куда теперь? – гневно спросил Охрипыч, поднимаясь с пола и потирая ушибленный локоть.

Раздражение прапорщика было вызвано не столько болезненным падением, сколько видом финишного пункта, на котором мы совершили не то резкую остановку, не то аварийную посадку. Платформа больше не двигалась – это очевидно, – но нас окружали все те же светящиеся стены, в коих не было ничего даже мало-мальски похожего на выход: ни дверей, ни люков, ни отдушин.