Авантюристы - [29]

— Что происходит?

— Это моя жена! Она упала в обморок!

— Бедняжка. Осторожно не наступите…

— Вы чудовище! Вы же ее напугали…

— Вот всегда так! Хочешь как лучше, а люди этого не понимают, — Нарышкин скорбно вздохнул и, чтобы не возбуждать дальнейшего негодования толпы, снова полез на козлы.

Остаток ночи пассажиры провели в томительном ожидании. Мужчины несли дозор. Дамы дрожали внутри дилижанса. Кроме Нарышкина, храпящего на козлах, и Петюни, покоящегося в седле, никто не заснул. Степан с Терентием, расположившись на своих скудных пожитках возле заднего колеса, вполголоса переругивались. Катерина, сидевшая внутри кареты вместе с тремя пассажирками, пыталась дремать. В карете дамы единодушно осуждали поведение Нарышкина. Дородная купчиха, направлявшаяся в Малороссию, с тревогой прислушивалась к раскатам богатырского храпа, доносившегося с козел.

— Это прямо ужас с кем приходится ехать! Просто шайка какая-то. А этот одноглазый, который кучера напоил, настоящий колодник, прости господи! Верьте слову, кондуктора тоже он угробил. Горло чирик — перерезал и в канаву скинул. Это у них быстро, — купчиха покосилась на Катерину, но та сделала вид, что спит.

Тусклый свет лампы выхватывал из темноты перекошенные страхом лица.

— Господи, что же с нами будет? — донеслось из другого угла кареты.

— А что будет? Мужчин порежут да покладут. А нас известное дело… — купчиха снова бросила быстрый взгляд на Катерину, — насильничать станут, глумиться да куражиться. Спервоначала, конечно, разденут до исподнего…

— Неужто до исподнего? — враз спросили обе дамы и голоса их показались Катерине заинтересованными.

— Страх-то какой! — с чувством произнесла худая, словно грабли, барыня средних лет, по виду небогатая помещица. — Я даже своему Петру Ивановичу этакого-то не дозволяла… Да неужто и впрямь до исподнего?

— А что ж вы думаете? Это у них, злодеев, так заведено. Разденут — ну насильничать, ну насильничать… Видели, какая рожа у ихнего атамана? Чистый каторжник. Такой ни перед чем не урезонится.

— А мне он сначала интересным показался… Если бы, конечно, не эта повязка… — прошептала третья барынька помоложе.

— Что вы такое говорите, — косясь на Катерину, шикнула на собеседницу купчиха. — Вот увидите. Истинный крест, они, кандальные души, как есть будут насильничать! — в голосе купчихи слышалась мрачная убежденность.

— Да когда ж они начнут-то? — со страхом в голосе, в котором также угадывалось и нетерпение, вопрошала худая дама.

— Кто их окаянных знает? Может, сейчас прям и начнут, а может, как к Орлу подъедем. Орловские-то знаете какие? Первые душегубы на земле. Разденут до косточек и не погребуют ничем. Чистые канибальцы!

— А я вот только до Тулы еду, — облегченно и как-то слегка разочаровано вздохнула молодая барынька.

— А кто ж их разберет, злодеев, могут и под Тулой накинуться. Тула она тоже никому не уступит. Тот еще вертеп! Сейчас где угодно раздеть могут, анчихристы, — утешала купчиха.

На рассвете выяснили, куда же заехал злополучный дилижанс. Карета стояла посреди обширной пустоши, позади виднелась какая-то деревня, справа и слева темнел лес. А прямо по ходу, в десятке саженей от копыт передних лошадей, обнаружился глубокий овраг, на дне которого клубился густой туман.

— Бог уберег! — убежденно воскликнул Терентий, опасливо подходя к провалу. — Кабы не господь, так бы и сверзились в общую могилку!

С дамой, ехавшей до Тулы, при виде опасности, которой чудом удалось избежать, сделался легкий чувственный припадок.

Мужчины, сквозь зубы кляня мирно спавшего на козлах Нарышкина, отправились в деревню за подмогой. Они вернулись примерно через час, перепачканные дорожной грязью, и привели с собой пятерых заспанных мужиков и пару тощих крестьянских лошаденок. Немедленно возникла та суетливая неразбериха, препирательства и ругань, обычно предшествующие любому делу, за которые только не берется русский народ. Наконец с божьей помощью почти по ступицы увязнувший в сырой земле дилижанс удалось вытолкать и выволочь на большак.

— Как же это вас, болезных, угораздило? — скребли затылки мужики. — Мы ж давеча слыхали, как вы скрозь деревню проехали… Эк, куды вас занесло-то!

Когда дилижанс был выкачен на дорогу, мужикам дали расчет, и они, премного благодарные, тут же испарились.

Прежде чем тронуться, осмотрели поклажу. Выяснилось, что пропал баул направляющейся в Малороссию купчихи и два мешка с казенной почтой. Купчиха взвыла белугой, и ее долго пришлось приводить в чувство.

— Теперь, матушка, уж не сыщешь добро Ваше. Такой народ, что не зевай. Ни в жисть не признаются! — резонно заметил Терентий.

— Хорошо, что только вещи взяли, а ведь могли бы и насилие учинить, — задумчиво произнесла худая помещица.

— Такой уж народ! Вор на воре и вором погоняет, — вновь рассудительно ответствовал Терентий и полез на козлы править шестеркой, поскольку кроме него никто не умел управляться с таким экипажем. Отоспавшийся карлик-форейтор, тревожно озираясь в сторону Нарышкина, пытался помогать с удвоенным рвением. Каких-либо следов пропавшего кондуктора так и не обнаружилось.

Терентий правил осторожно. Проголодавшиеся лошади, почуяв близость почтовой станции, на которой ждали корм и отдых, бодро рысили по укатанной дороге. Вполне рассвело, но день обещал быть сереньким, солнце только угадывалось среди плотной пелены облаков. Нарышкин икал и ежился, в полудреме покачиваясь рядом с Терентием.