Авантюристы, иллюзионисты, фальсификаторы, фальшивомонетчики - [4]

Инструкция, данная Дугласу 1 июня 1755 года (ею должен был руководствоваться и д’Еон), была написана таким мелким шрифтом и с такими сокращениями, что, хотя она и была обширна по содержанию, но могла быть спрятана между стенками табакерки.

Согласно этой инструкции тайные агенты Людовика XV должны были навести самым секретным образом справки о том, до какой степени были успешны переговоры Вилльямса относительно доставки из России в Англию вспомогательного войска; разведать о численном составе русской армии, о состоянии русского флота, о ходе русской торговли, о расположении русских к настоящему их правительству; о степени кредита, каким пользовались Бестужев и Воронцов; о фаворитах императрицы и о том влиянии, какое имеют они на министров; о согласии или раздорах между этими последними, об отношениях их к фаворитам; об участи бывшего императора Ивана Антоновича и его отца принца Брауншвейгского.

Наблюдения и разведка тайных французских агентов в Петербурге не ограничивались только этим. Им поручалось узнать о расположении народа к наследнику престола, великому князю Петру Федоровичу, в особенности после того, как у него родился сын; о том, нет ли у принца Ивана Антоновича приверженцев и не поддерживает ли их тайно Англия? Дуглас и д’Еон должны были также проведать о том, расположены ли русские к миру и не имеют ли неохоты к войне, в особенности с Германией, о настоящих и будущих видах России на Польшу, о ее намерениях относительно Швеции; о том впечатлении, какое произвели в Петербурге смерть султана Махмуда и вступление на престол Османа; о причинах, побудивших вызвать из Малороссии гетмана Разумовского; о том, что думают относительно преданности малороссийских казаков императорскому правительству и о той системе, какой оно держится в отношении к ним.

Некоторые из пунктов относились исключительно к д’Еону, который, как предполагалось, должен был войти в непосредственные отношения с самой императрицей. В этих пунктах ему поручалось разведать о тех чувствах, которые Елизавета Петровна питает к Франции, и о том, не воспрепятствуют ли ее министры установлению прямой корреспонденции с Людовиком XV; о тех партиях, на которые разделяется русский двор; о лицах, пользующихся особым доверием императрицы; о расположении ее самой и ее министров к венскому и лондонскому кабинетам.

Исполнить такую обширную и разнообразную инструкцию было делом нелегким, и если Дуглас не удовлетворил полностью ожидания короля, то его помощник (или, вернее сказать, помощница) исполнил данные ему поручения к полному удовольствию Его Величества.

Кроме приведенной инструкции, Дугласу была дана еще дополнительная инструкция, которая касалась исключительно политики России по отношению к Турции. В ней излагались жалобы оттоманской Порты на русское правительство. Дугласу поручалось проверить эти жалобы и собрать самые обстоятельные сведения относительно них.

И вот, наконец, Дуглас и его мнимая племянница, совершив свое путешествие в Россию по предложенному Людовиком XV маршруту через Германию, Польшу и Курляндию, где они также собирали интересующие французскую разведку сведения, приехали в Петербург. Здесь и началась замечательная и своеобразная деятельность кавалера д’Еона, снабженного за счет принца Конти всеми принадлежностями роскошного дамского туалета. Такая щедрость принца объяснялась тем, что он, отправляя д’Еона в Петербург, рассчитывал не только на осуществление с его помощью своих видов на польский престол. В случае неудачи в этом своем намерении он дал д’Еону еще особые поручения. Не только сам принц Конти, но и покровительствовавший ему Людовик XV считали возможным брак принца с Елизаветой Петровной. Наконец, если бы такой предполагаемый брак оказался невозможным, то д’Еон должен был постараться для того, чтобы императрица предоставила принцу Конти быть главным начальником над своими войсками, или добыла бы ему небольшое княжество, например Курляндию, не имевшую в то время герцога. Попасть на курляндский трон казалось для принца Конти делом чрезвычайно важным, т. к. оттуда ему было уже гораздо легче, нежели прямо из Парижа, при первом же удобном случае перебраться на польский престол.

Тайная посылка в Петербург Дугласа и д’Еона с такими важными целями была как нельзя более в духе Людовика XV, у которого существовал так называемый «черный кабинет». В этом кабинете благонадежные чиновники вскрывали все письма, перечитывали их и снимали копии с тех, которые представляли какой-либо интерес. Каждое воскресенье лица, управлявшие почтовой частью, сообщали королю обо всех открытиях, сделанных их подчиненными в «черном кабинете». Никто не освобождался от такой инквизиции, и Людовик XV нисколько не совестился пользоваться сведениями, извлекаемыми из такого постыдного источника. Но если король знакомился таким образом с чужими секретами, то сам он хотел охранить от постороннего взгляда тайны своей дипломатической переписки, которую он вел секретно от своих министров.

У Людовика XV всюду были свои собственные корреспонденты, с которыми он переписывался сам и которые совсем не знали один другого. Относительно своих дипломатических агентов король держался следующего правила: посланником назначалось обыкновенно какое-нибудь знатное, представительное лицо, и такой официальный посланник обязан был по своим делам связываться только с министром иностранных дел, если не был особо уполномочен королем на то, чтобы вести с Его Величеством секретную переписку. Между тем в секретари к такому посланнику назначался незначительный и неизвестный человек. Ему-то и предоставлялось право держать непосредственную связь с королем или его ближайшими неофициальными советниками. При этом такому человеку, получившему право вести секретную переписку, заявлялось, чтобы он всегда считал ее главным для себя руководством, а предписания министров — делом второстепенным. Из этого видно, какое важное значение имели тайные агенты короля и какую степень доверия с его стороны к д’Еону успел внушить принц Конти, в течение двадцати лет заведовавший секретной перепиской короля и имевший свои личные виды при посылке в Петербург переодетого женщиной кавалера.