Авантюристы гражданской войны - [31]
Пока Зеленый, Струк, Ангел, Соколовский, Искра[332] шарят в жалких сундуках корчмарей, залитые кровью, рискующие жизнью, загнанные, усталые, ежеминутно ждущие удара ножом в спину, пули из маузера адъютанта, пока богатейшие губернии покрываются пеплом и падалью, Симон Петлюра решает свои дела в кабинетах лимитрофных[333] министров, в ресторанах Варшавы, в деревенских усадьбах Галиции[334]… Он боится крови, не любит звуков орудийной пальбы и, если приходится загребать жар собственными руками, Петлюра бросает армию и с обозом бежит в гостеприимную Галицию. Так было в 1919 году в Виннице, так кончилось осеннее наступление в 1920 году.
В его штабе нет военных: они любят вешать и с ними опасно шутить. В антураже Петлюры маленькие хохлики с большой подлостью, с уровнем, выгодно оттеняющим сравнительную грамотность их вождя…
Украинская ночь обошлась Петлюре не то в двести, не то в четыреста тысяч мобилизованных и добровольцев, убитых, умерших от ран, от тифа, от голода. Но в «Matin[335]» уже была беседа с «Гетманом» — длинная, восторженная, с портретом, с подзаголовками. Посол Петлюры — граф Тышкевич — недаром толчется в Париже. Игра стоит свеч.
…Недавно мне попалась газета, издающаяся в Тарнове, официоз Симона Петлюры[336]. В номере был помещен список нового правительства, составленного Петлюрой. Их имена, конечно, ничего не говорили. Быть может, бывшие карманники, быть может, кременчугские телеграфисты… Но примету я вспомнил: Петлюра меняет правительство перед каждым новым похождением… Слишком ярко зарево украинской ночи, чтобы феникс мог воскресать с прежней физиономией!..
До рассвета еще далеко.
Последняя отрада>{25}
I
Музыка играет все тише и тише…
Золотой звон гетманщины, две Одессы, безнадежность кровью заливаемого полуострова…
«Господи, спаси Россию, помоги армии!» — и, в последний раз подписав приказ за номером подписью: «Главнокомандующий В.С.Ю.Р., генерал А. И. Деникин», — старый человек в первый раз в жизни заплакал, прощаясь со своим конвоем… Но дальше, дальше, уже и его печальный образ мелькает в гнилых туманах Пикадилли — Россия кончается!
Грюндерство, спекуляция, анришизм вступают в опасный возраст. Barr дэ бэсс в Европе, паникой и вшами съеден подлец — город Новороссийск.
Ах, все в прошлом! Кто возвратит сахарные сделки Харьковского «Версаля», милую прохладу грязных кофеен Ростова, где лакеи так грубы, а деньги так повинуются желаниям, взлетам, падениям, слухам!..
Музыка играет все тише и тише…
…Но здесь уже нет России, здесь — British Occupation[337]. И пока в этом тропическом Батуме развевается флаг Его Величества[338], пока багровый толстяк в шотландской юбке стоит на углу и лупит своим традиционным жезлом зазевавшегося мушу, пока в стеклянном павильоне в такт непрерывному ту-степу американские матросы в поварских колпаках гремят столами и тарелками, пока полночь и полдень возвещаются пушкой светло-серого гиганта «Император Индии», до тех пор еще не все потеряно. Провести последний день Помпеи[339] на крошечном клочке заливаемой ливнями русской земли, под родным небом, под чужим флагом, собрались все, кого ударила революция и кого выдумал морок годов возмездия. На пышащих болотом, лихорадкой, знойной ленью первого в мире бульвара в часы карминовых закатов толпятся московские банкиры, одесские пароходчики, мамонтовские есаулы, контрразведка полусотни южных городов, беглые большевики и приезжие: итальянцы, англичане, французы, турки.
…Гражданский губернатор, полковник Гаррис, занят с раннего утра. Его адъютант, молоденький, голубоглазый, веснушчатый валлиец, которого Мурочка Вронская из «Шато-дэ-флер» называет «клубничное мороженое», докладывает ему результаты переговоров с аджарцем Кискин-Задэ. Правительство Его Величества вконец раздражено грузинскими требованиями Батума; из Лондона пришло распоряжение попытаться создать Мессопотамскую обстановку — использовать местные распри. Мусульмане-аджарцы должны восстать против христиан-грузин. Налицо имеется Кискин-Задэ; сведения о нем неважные. При царе отбыл два срока арестантских рот, зарегистрированный на всем Кавказе разбойник, среди аджарцев, в аулах Верхней Аджарии весьма популярен. Предлагает свои услуги на случай необходимости испортить Тифлисскую жел. дорогу, припугнуть грузин кемалистами или большевиками и т. п.
Гаррис выслушивает доклад и отдает распоряжение: подготовить приказ об утверждении британскими властями Кискин-Задэ в должности «главнокомандующего войсками Независимой Аджарии»…
«Я убежден, — говорит он, улыбаясь, — что и профессор будет доволен!..»
Профессор — Оливер Уордроп>{26}, английский верховный комиссар для всего Закавказья, фанатик идеи расчленения России на миллион республик, которые бы своими внутренними раздорами требовали спасения извне. Уордроп благословил Азербайджан, Грузию, горскую республику, через Дербент вооружил дагестанцев против Деникина, снабжавшегося правительством Его Величества через Новороссийск. Гаррис отпускает адъютанта и начинает прием просителей. За утро поступило шестнадцать прошений об открытии новых меняльных контор. Скоро весь город будет заклеен плакатами — «money exchange
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.