Авантюристы - [62]

— Наконец-то, — сказала она радостным голосом, взяв руку молодого человека, — я вижу тебя опять, брат; ты здесь, возле меня. Как я рада тебя видеть!

— Моя добрая Клара, — отвечал дон Санчо, целуя ее в лоб, — вот уже около года, как мы расстались.

— Увы! — прошептала она.

— И за этот год случилось много такого, о чем ты, конечно, мне расскажешь.

— Моя жизнь в этот год может быть описана в двух словах: я страдала.

— Бедная сестра, как ты переменилась за такое короткое время! Тебя едва узнать; а я такой веселый приехал в Санто-Доминго и тотчас отправился к тебе. Твой муж, который совершенно не изменился и которого я нашел мрачным и молчаливым, и еще более важным из-за его высокого положения, конечно, сказал мне, что ты не совсем здорова и что доктора предписали тебе сельский воздух.

— Это правда, — сказала она с печальной улыбкой.

— Да, но я думал, что ты только не совсем здорова, а нахожу тебя чуть ли не умирающей.

— Не будем больше говорить об этом, Санчо, умоляю тебя. Что за беда, если я больна?.. Ты получил мое письмо?

— Разве я очутился бы здесь без этого? Через два часа по получении его я был уже в дороге. Вот уже три дня, — прибавил он, улыбаясь, — скачу я по горам и по долам по ужасной дороге, чтобы поскорее оказаться возле тебя.

— Благодарю, благодарю, Санчо; твое присутствие делает меня счастливой. Ведь ты останешься на некоторое время со мной, не правда ли?

— Сколько захочешь, милая сестра, ведь я свободен.

— Свободен? — переспросила она, удивленно посмотрев на него.

— Боже мой, да! Его светлость герцог Пеньяфлор, наш с тобой знатнейший родитель, вице-король Новой Испании, соблаговолил дать мне неограниченный отпуск.

При упоминании отца легкий трепет пробежал по телу молодой женщины, глаза ее наполнились слезами.

— О! — произнесла она. — Наш отец здоров?

— Здоровее прежнего.

— А говорил он с тобой обо мне? Молодой человек прикусил губу.

— Он мало говорил со мной, — сказал он, — но зато я говорил с ним много, что восстановило равновесие. Я думаю даже, что он дал мне отпуск исключительно для того, чтобы освободиться от моей болтовни.

Донна Клара молча опустила голову; брат смотрел на нее с нежным состраданием.

— Будем говорить о тебе, хорошо? — спросил он.

— Нет, нет, Санчо! Будем лучше говорить о нем, — ответила она нерешительно.

— О нем? — переспросил он глухим голосом и нахмурил брови. — Ах, бедная моя сестра! Что я могу сказать тебе? Все мои усилия были тщетны, я ничего не узнал.

— Да, да, — прошептала донна Клара, — он принял все меры к тому, чтобы надежно спрятаться… О Боже! — вскрикнула она, сложив руки. — Неужели ты не сжалишься надо мной?

— Успокойся, умоляю тебя, сестра! Я постараюсь, я буду искать, я удвою усилия, я, может быть, успею наконец…

— Нет, — перебила она, — никогда, никогда мы ничего не добьемся… Он осужден, осужден моим отцом; этот неумолимый человек никогда не отдаст его мне. О! Я лучше, чем ты, знаю нашего отца… Ты, Санчо, мужчина, ты можешь пытаться бороться с ним, но меня он раздавил, раздавил одним ударом, он разбил мое сердце, сделав меня невинной сообщницей адского мщения! Потом холодно упрекнул меня в бесславии, причиной которого сам же и явился, и навсегда уничтожил счастье трех существ, которые любили бы его и будущее которых он держал в своих руках.

— А ты, милая Клара, разве ты ничего не знаешь, ничего не узнала?

— Узнала… — ответила донна Клара, пристально глядя на брата. — Я сделала ужасное открытие.

— Ты меня пугаешь, Клара. Что ты хочешь этим сказать? Объясни.

— Не теперь, мой добрый Санчо, не теперь; еще не время, потерпи. Ты знаешь, что у меня никогда не было от тебя тайн. Ты один всегда любил меня. Я пригласила тебя для того, чтобы открыть тебе эту тайну; через три дня ты узнаешь все, и тогда…

— Тогда? — спросил он, пристально глядя на сестру.

— Тогда ты сможешь измерить глубину бездны, в которую я упала… Но прошу тебя, довольно об этом, я очень больна. Поговорим о другом, хочешь?

— Очень хочу, милая Клара, но о чем же мы будем говорить?

— Боже мой! О чем тебе угодно, друг мой, о дожде, о хорошей погоде, о твоем путешествии, — мало ли о чем!

Дон Санчо понял, что его сестра находится в сильном нервном возбуждении и что он только ухудшит ее и без того болезненное состояние, если не исполнит ее желания, поэтому он не стал возражать, а охотно пошел навстречу ее прихоти.

— Если так, милая Клара, — сказал он, — я воспользуюсь случаем, чтобы разузнать кое о чем.

— Разузнать? О чем же, брат мой? Я живу очень уединенно, как ты, верно, заметил; не думаю, чтобы я была в состоянии исполнить твое желание… Однако все-таки скажи.

— Ты знаешь, сестра, что я приехал на Эспаньолу только четыре дня тому назад и в первый раз.

— Это правда, ведь ты никогда не бывал на этом острове… Как ты его находишь?

— И ужасным, и восхитительным; ужасным в отношении путей сообщения и восхитительным по местоположению.

— Действительно, дороги не очень удобны.

— Скажи лучше, что их нет вовсе.

— Ты строг.

— Нет, не строг, а только справедлив; если бы ты видела, какие превосходные дороги у нас в Мексике, ты бы согласилась со мной… Но речь не о том.