Авантюрист - [27]

— Послушайте, Бегемот, — обратился я к Лузгину. — Зачем вам понадобилось убивать Азазелло.

— Стоп! — вскинулся Коняев. — Вопросы здесь задаю я. Кто такой Азазелло?

— Скажите, а фамилия Зеленчук вам тоже ничего не говорит?

С этим вопросом я обратился не столько к Коняеву, сколько к Красильникову, и господин Красильников оправдал мои надежды. Он прошелся по холлу, опираясь на свою изящную тросточку и, видимо, что-то обдумывая. И лишь потом, обернувшись к Коняеву, сказал:

— Вот тебе, Василий Васильевич, еще одно подтверждение моей правоты. Зашевелились уже на самом верху. Насколько я понимаю, Роман Владимирович отклонил мое предложение о сотрудничестве?

Последний вопрос предназначался мне, и потомок купца первой гильдии весьма выразительно щурился в мою сторону, словно приценивался к товару. Впрочем, не исключено, что у Красильникова проблемы со зрением, а очки он не носит из старческого тщеславия.

— Чуев уже не свободен в выборе партнеров.

— Этого следовало ожидать. Вы, конечно, в курсе, граф, отчего мы все всполошились и что ищем?

— Разумеется. В случае успеха мне обещан гонорар, и весьма приличный. Впрочем, я не единственный охотник за золотом и бриллиантами.

Похоже, Красильников понимал ситуацию даже лучше, чем я. Трудно сказать, что двигало этим немолодым человеком, но вряд ли примитивная жадность. Этот старик производил впечатление пресыщенного жизнью игрока, которому на финише выпала редкостная удача. Вдруг появилась возможность сорвать совершенно невероятный, просто фантастический банк, и он не устоял.

— Вам нужен Лузгин?

— Да, господин Красильников. И я его получу. Хотелось бы обойтись без стрельбы. Это и в ваших интересах, господа. Если о вашей активности узнают мои боссы, то за ваши жизни я не дам и медного гроша.

— Это за твою жизнь я не дам гроша, — ощерился в мою сторону Коняев. — Уж будь уверен, на этот раз мои ребята не промахнутся. Впрочем, они не промахнулись бы и в прошлый раз, если бы им тебя заказали.

— Вы ведь богатый человек, Коняев, — обернулся я к рассерженному урке. — Зачем же вам так глупо рисковать без всяких шансов на успех? Конечно, на кону миллиарды, но ведь жизнь ни за какие деньги не купишь.

Коняев довольно долго и пристально смотрел мне в глаза, а потом неожиданно успокоился и даже, кажется, повеселел. Его реакция показалась мне странной, и я, честно говоря, ждал подвоха, но, как вскоре выяснилось, мысли хозяина текли сейчас по совершенно иному руслу.

— А я ведь вам с Шагиняном не верил, Лев Константинович. Блажат, думаю, старички. Ну какие в наше время могут быть клады! Справки по вашей просьбе наводил, но все равно сомневался. А вот этот молодой человек меня убедил окончательно. Ах, Чуев, Чуев. Мы копаемся в мелочишке, а он вершит великие дела.

— Так я могу забрать Лузгина без стрельбы, или вы будете настаивать на представлении под названием «Маски-шоу»?

Коняев вопросительно глянул на Красильникова:

— Он не блефует?

— Вряд ли, Василий. Если к делу подключились Зеленчук и Чуев, то в открытой драке с ними у тебя шансов нет. Вполне возможно, что твой дом окружили омоновцы.

— И они вот так, ни за что ни про что готовы убить человека?

— Вас не убьют, вас просто арестуют по обвинению в похищении человека, — возразил я. — А Лузгин подтвердит эту версию в суде.

— Лучше отдай его, Василий, от греха подальше. Все, что нам надо знать, мы уже знаем. В последние годы вокруг этого клада навалено столько трупов, что еще два-три статистики не испортят. А вас, Феликс, я хочу предупредить просто из личной симпатии: чем ближе вы будете к цели, тем больше шансов у вас быть убитым своими же. Послушайте старого человека, господин Строганов, и вовремя остановитесь, иначе вам никогда не тратить своего гонорара.

В принципе ничего нового Красильников мне не сказал. Я и сам понимал, что сильно рискую. Надо быть уж совсем законченным идиотом, чтобы верить в благородство таких людей, как Зеленчук или Чуев. Впрочем, не исключено, что Роман Владимирович выразит сожаление по поводу моей смерти, поскольку знает меня очень давно, но дело есть дело, и оно никогда не обходится без издержек. А списывать или не списывать человека в издержки, решает в конечном счете судьба, хотя и устами вполне конкретных лиц.

Лузгин, который за время нашей беседы не проронил ни слова, так же молча встал и поплелся вслед за Лабухом на шаг впереди меня, тяжело вздыхая и сутуля покатые плечи. Я ожидал эксцессов со стороны обиженной и обманутой мною охраны. Но молодой человек в джинсах всего лишь бросил на меня зверский взгляд и пообещал разобраться попозже. Подобного рода обещания нельзя, конечно, игнорировать, но и придавать им слишком большое значение тоже не стоит. Я все пытался определить, кто из шести встреченных мною в доме Коняева братков годится на роль матершинника Гоги, которому я обещал надрать при встрече задницу, но, увы, подходящего кандидата так и не обнаружил. Уж очень специфической была речь телефонного хулигана, да и надтреснутый баритон надолго западал в память.

— Вы не ответили на мой вопрос, Бегемот, — сказал я Лузгину, когда мы оказались за воротами богатого особняка. — Зачем надо было убивать Лабуха?