Авантюра леди Шелдон - [2]

– И ты мне об этом рассказывала, – нетерпеливо произнесла Роуз. – Тогда в чем же вопрос? Александр наверняка иногда получает почту. Нужно разослать письма – в отели, где он привык останавливаться, или его друзьям – и ждать. Он объявится.

По правде говоря, кузен Александр не слишком волновал Роуз. Она не видела его с тех пор, как была тринадцатилетней девчонкой, и почти не помнила. Кузен не любил Англию и редко появлялся здесь – по правде говоря, с тех пор его никто не видал ни разу, – а правила семьи были довольно просты: каждый волен делать то, что ему заблагорассудится, и распоряжаться своей жизнью в меру своего разумения.

Только однажды Роуз пришлось поступить так, как желала не она сама, а как требовалось семье. Об этом не хотелось вспоминать, но Роуз не сожалела. И решение тогда принимала все равно она.

– Не думаю, – покачала головой бабушка. – Ты же понимаешь, что это может затянуться. Потому я и позвала тебя.

Роуз заподозрила подвох немедля.

– Не хочешь ли ты сказать, – медленно произнесла она, – что этим должна заняться именно я?

– Приятно, что ты так догадлива. Да, я хочу просить тебя об этой услуге.

– Написать несколько писем? Охотно.

– Найти Александра. Отправиться в Каир и отыскать его, а если его там нет – выяснить, куда он уехал. Ведь ты уже бывала в Каире и намеревалась посетить его вновь.

– Но, бабушка! – воскликнула Роуз в замешательстве. – Ты же знаешь, что я собираюсь в Россию!

Почти все уже было готово к путешествию: вещи собраны, билеты на пароход приобретены, наступившая весна вскрыла лед на реках даже на далеком Севере, а значит, корабль без проблем достигнет Санкт-Петербурга… Роуз давно манил блеск дворцов русской Венеции, о которой она много читала, и с недавних пор мечта побывать там превратилась практически в навязчивую идею. Из таких вот идей рождались все ее путешествия. И все они оказались блестящими. В общем, откладывать столь давно желаемую поездку из-за того, что кузен Александр не позаботился оставить адрес…

– Я все помню; или ты хочешь намекнуть, что память у меня уже не та? – возмутилась Эмма. – Твой пароход должен отплыть через неделю. Однако бывают обстоятельства, которые сильнее нас. Конечно, я могу послать кого-нибудь из слуг разыскивать Александра, только вот… нет никакой гарантии, что, даже если этот слуга разыщет твоего кузена, новоиспеченный граф Дарем станет его слушать. А тебя он послушает. Ты умеешь заставить человека обратить на себя внимание.

Роуз хмыкнула.

– Это, наверное, комплимент. Спасибо.

– Конечно, комплимент, девочка моя! Есть еще одна причина, по которой я хочу просить именно тебя заняться этим делом. У тебя есть нюх, точно такой же, как у нас всех, и такой же, как у Александра. Ты сможешь поймать в силки его мятежную душу – если ты понимаешь, о чем я говорю. Сможешь догадаться, куда он мог отправиться, если его нет в Каире. И я тебя знаю, ты словно ищейка: если уж встала на след, бежишь до конца.

– Это я тоже посчитаю комплиментом… Бабушка, но как же мои планы? Я так хотела отправиться в Россию. У меня уже все готово. А ты хочешь, чтобы я перепаковала сундуки и уехала в Каир, тогда как меня ждут в Санкт-Петербурге…

– Подождут. Семейные дела иногда требуют нашего участия.

– Я это знаю, – тихо промолвила Роуз.

Эмма виновато на нее посмотрела.

– Извини! Временами я говорю что думаю, не заботясь о том, как это прозвучит. Я очень сожалею, что вынуждена обращаться к тебе с такой просьбой; ты же знаешь, меньше всего я желаю тебя огорчить. Но нынче мне и вправду нужна твоя помощь. Я компенсирую тебе все затраты на путешествие, а также – поездку в Россию тоже оплачу. Или нет, еще лучше! Ее оплатит Александр.

Роуз не удержалась от смеха.

– Скупым он никогда не был, как ты говорила, только возвращению не обрадуется… Мне не нужны такие жертвы. Я могу подумать?

– Не слишком долго. Если ты не согласишься, все-таки придется посылать кого-нибудь из слуг.

– Тогда я дам ответ к вечеру. А сейчас мне нужно пройтись.

Бабушка кивнула. Роуз поднялась, кивнула в ответ и вышла, оставив Эмму в комнате, залитой табачным дымом, как туманом.

В саду благоухали мелкие розочки и пахло надвигающейся грозой; ее косматое сине-серое покрывало уже затянуло половину неба. Туча надвигалась неотвратимо и очень медленно, словно растягивая удовольствие и пытку страхом для тех, кто боится грома и молний. Роуз не боялась, однако неразумно далеко уходить от дома в такую погоду. Она побрела по тропинке, уводившей вниз с холма, сквозь жасминовые заросли, в которых гнездились – и сейчас недовольно возились – соловьи.

Тропка, усыпанная гравием, привела Роуз к беседке, стоявшей под ивами на высоком берегу реки; крохотная речушка разливалась только весной, когда приходили очищающие дожди, питавшие ее. После грозы, подумала Роуз, вода в ней снова поднимется, станет зеленовато-бурой от взметенного со дна песка и ила, а затем муть успокоится и осядет, и тогда будет видно темное дно. Над редкими камнями начнут сновать узкие серебристые рыбки, которые годятся разве что кошкам на корм. А ивы станут печально шелестеть, выпевая свою невеселую песню – что-то о потерях, утратах и тех, кто не вернулся. Роуз иногда казалось, что ива – самое грустное дерево на свете.