Аутист - [16]

Тот, видимо, был сыт, поэтому просьбе внял. Гордо вскинул лобастую голову и удалился в дальний конец диван.

Кряхтя и поскуливая, Тарас придал телу сидячее положение. По всему выходило, что он каким-то загадочным образом транспортировал себя из гаража в квартиру. Причем, не просто транспортировал, а еще и припарковал на диван, предварительно сняв ботинки. Тупоносые гриндера чинно стояли на полу, точно почетный караул перед мавзолеем.

Связка ключей обнаружилась у зеркала в прихожей, входная дверь была закрыта на замок. Скорее всего, просто захлопнута. Это можно сделать и без ключа. Тарас, конечно, подозревал, что его организм живет своей жизнью — например, порой из холодильника исчезали припасенные бутылки с пивом — но путешествие на пятый этаж без лифта после встречи с Тру-ля-ля и Тра-ля-ля он не смог бы забыть даже после лоботомии.

Вывод?

Грудастая красотка притащила его на своих хрупких плечах. А потом в порыве христианского милосердия вывела Хомяка на улицу. На слово «гулять» он реагировал со сдержанным пофигизмом.

Открыв холодильник, Тарас печально уставился на прозрачное тело непочатой полушки. Обезболивающее ему бы сейчас не помешало. Но, прозондировав свои ощущения, решил остановиться на менее радикальном методе лечения — заварил крепкого чая и проглотил горсть таблеток.

Когда гидродинамическая турбина в голове Тараса немного сбавила обороты, он приступил к поиску ответов. Вопросов накопилось порядком.

Первый — кем были братья-близнецы, отделавшие его в гараже? То, что дети большой обезьяны вели Тараса от «Последнего приюта», сомнений не вызывало. Маневры черной Тахои мог не заметить только клинический идиот. Оставалось понять, сели они ему на хвост возле офиса кладбища или прицепились и того раньше? Например, возле Ленкиного дома?

Второй вопрос вытекал из первого: какое послание вселенной было зашифровано в их ритмичных ударах по ребрам? Вероятнее всего, гамадрилы вернули ему должок с последних выборов в Государственную думу. Тарас мысленно перебрал всех возможных кандидатов в неуловимые мстители и остановился на директоре подмосковного винно-водочного завода. Помниться, он страшно расстроился, обнаружив за пару дней до голосования в почтовых ящиках своих избирателей обращение от Союза сексуальных меньшинств. С легкой руки Тараса выдуманная организация слезно просила граждан поддержать хорошего человека. Естественно, голосов директору завода это не прибавило — наш народ не жалует политиков, за которыми стоит розово-голубое сообщество.

Да что там обращение! Каждую неделю копирайтер выпускал газету «Гнев народа», клеймившую водочного короля с азартом футбольного болельщика. Директор завода был главным соперником нанимателя Тараса. Причем, фаворитом предвыборной гонки. Но к финалу пришел вторым. «Гнев народа» сделал свое черное дело.

Сороки на хвостах потом не раз доносили Тарасу, что проигравший кандидат обещался соорудить из него чучело и поставить у себя в приемной. Не единожды пуганный копирайтер только посмеивался над громкими угрозами.

Выходит, зря.

Маленькая кухня наполнилась демоническими стонами. Тарас поднес к уху Айком.

— То-то я думаю, пора масло в байке менять, а денег кот наплакал. Где же мой спаситель, мой финансовый ангел-хранитель — Кеша Швебельман? — пропел он дурашливым голосом.

— А я тут как тут! — ответил в тон ему коммуникатор. — Принес тебе в клювике предложеньице поработать на выборах. Как ты на это смотришь?

— Все зависит от условий, дорогой. Озвучивай.

— Областная дума. Выборы через восемь месяцев. Клиент — действующий депутат. Краснознаменский округ. С тебя спитчи на все встречи, плюс газета раз в неделю. С меня — сотня. Последний месяц по двойному тарифу.

— Могу посоветовать тебе за эти деньги пару хороших студентов журфака.

— Кумарин! Где ты потерял свою совесть? Сто десять.

— Очень хорошие ребята. Мальчик и девочка…

— Сто двадцать. Больше не проси.

— Девочка надежнее, зато мальчик — пишет лучше…

— Ладно. Сколько?

— Двести, последний месяц по двойному тарифу, и моя совесть шлет тебе воздушный поцелуй.

Тарас прошел с Кешей бок о бок не менее пятнадцати предвыборных кампаний и знал его как облупленного. Поэтому накручивать себе цену не боялся. Во-первых, хитрая еврейская морда все равно покажет в бюджете клиенту в полтора раза больше, во-вторых, за эти деньги хорошего редактора предвыборной газеты и автора кандидатских выступлений в одном лице ему не найти.

— Кровопийца! — изобразил Кеша глубокую обиду. — Я же к тебе как к родному, а ты… Бог с тобой, давай завтра встречаться. Разговор есть. Не телефонный.

За полгода мирной жизни Тарас успел отвыкнуть от атмосферы многозначительных намеков и «нетелефонных» разговоров. Пришла пора вливаться. Привычная стезя затягивала, как автомобильный поток на Лениградке. Не дернуться, не вырваться. История с Левиным воскрешением уже казалась нелепым недоразумением. Чтобы разобраться в ней, придется откладывать встречи и забивать голову лишними размышлениями. А Тарасу голова для дела нужна. Он ею работает.

Но Ленки все-таки позвонить пришлось. Его молчание вызвало бы у вдовы как минимум недоумение, как максимум — обиду. А обиженных женщин Тарас боялся.