Аутист - [14]

Короткий удар Тру-ля-ля пришелся в бок. Низкие своды подвала отразили чавкающий звук. Громила удивленно уставился на свою руку. Его квадратный кулак покрывал ровный слой фарша из лопнувшего пакета.

— Это че? — оторопело спросил он.

— Мясо, — Грустно ответил Тарас.

Он глянул на карман и понял, что остался без котлет. Пока Тру-ля-ля размышлял, чье мясо испачкало ему кулак, его или наглого байкера, Тарас зачерпнул горсть фарша и, словно комком снега, запустил в физиономию громилы.

Расчет был прост: пока тот отплевывается, он успеет прорваться к лифту. Однако надежды не оправдались. Красно-коричневый блин, ударив в лоб противника, не смог отвлечь Тру-ля-ля, зато привел его в состояние быка, укушенного в глаз подлым слепнем.

Громила взревел, ринулся к Тарасу, и меньше чем через минуту тот лежал на пыльном полу, пытаясь закрыть голову руками. А Тру-ля-ля с Тра-ля-ля азартно отрабатывали на нем форвардский удар.

— Кончай, Сыч, мы не мочить его пришли. Поучили и ладно. — Услышал Тарас сквозь ровный шум Ниагарского водопада.

— Ладно, мля, пусть живет.

Проходя мимо байка, Сыч пнул мерцающее крыло, а затем коротко ткнул локтем в зеркало. Послышался хруст. Это было хромированное зеркало от Харлея девяносто второго года выпуска. Особый повод для гордости предыдущего владельца мотоцикла.

Тарас застонал. Но на этом показательное выступление близнецов не закончилось. Тру-ля-ля деловито расстегнул ширинку и, довольно кряхтя, помочился на байк.

Перед тем как окончательно уйти в астрал Тарас успел подумать, что сегодня он, как назло, забыл зафиксировать шарфом дверь.

Глава 4

Пистолет системы «Макаров» лежал на кухонном столе, поблескивая растительным орнаментом. Листики и завитушки охватывали металлический корпус, сбегаясь к лаконичной надписи на левой стороне: «Подполковнику Аршинову С.Е. от министра обороны РФ Грачева П.С.» Фил косился на оружие, точно на задремавшего ядовитого гада. Стоит зазеваться, и он цапнет тебя за руку.

— Господи, ну почему? — Слова подполковника Аршинова, сказанные в сложенные лодочкой ладони, прозвучали глухо. Он сидел боком к Филу, уперев локти в колени и спрятав в руки раскрасневшиеся лицо.

Пистолет, найденный у Насти, оказался наградным оружием ее отца. Подарок министра обороны хранился в маленьком сейфе в родительской спальне. Для надежности, Наталья Алексеевна положила огнестрельное подношение в жестяную банку из-под датского печенья Bicka. Только это не помогло. Настя стянула ключ из отцовской тумбочки и заменила «макаров» тяжелым пресс-папье в виде прозрачной полусферы с миниатюрным Карловым мостом внутри.

К счастью, от выпущенной пистолетом пули пострадали лишь настенные часы. Глуповатая царевна лягушка с электронным циферблатом на брюхе рухнула со стены, потеряв корону и батарейки. На том месте, где висело зеленое земноводное, теперь чернела аккуратная дырочка.

— Почему? А? Почему она так? — В сотый раз спрашивал Фила потерянный отец. Он примчался домой через пятнадцать минут после звонка Натальи Алексеевны. Высокий мужчина за пятьдесят с пышными посеребренными усами, почти не тронутыми морщинами лбом, гордым разворотом плеч и, точно вырезанным из гранита, подбородком, смотрел на парня глазами побитого спаниеля. Жена отставного военного вместе с приехавшими по вызову врачами сейчас суетилась возле дочери. Из Москвы к Аршиновым уже неслись мать и родная сестра отца семейства — теперь Настя ни на минуту не останется одна. Даже в туалет найдется, кому ее отвести.

— Я пойду? — Вместо ответа сказал Фил, вставая из-за стола.

— Да-да, конечно, — Подполковник проводил гостя до двери и смотрел, пока тот садился в лифт. «Спасибо» никто из родителей Насти Филу так и не сказал, но это было и не нужно — он чувствовал их почти мистическое к себе отношение. Ангел хранитель нашей дочери.

Тротуар прыгал перед глазами, норовя столкнуть на проезжую часть. Грудную клетку стянуло стальным тросом. Каждый вдох отдавал острой болью. Фила качнуло в какой-то палисадник, и он сполз по стволу ветвистой яблони. Следующие минут десять его рвало на бурые, не убранные с прошлого года, листья.

После очередного приступа во рту появилась горечь. Он ничего не ел с утра, поэтому организму не приходилось выбирать, с чем расставаться. В ход пошла желчь.

— Эй, парень, тебе помочь? — Услышал Фил за спиной мужской голос, полный сочувствия. — Выпил что ли лишку? Кто ж с так утра…

Два коренастых мужичка, оба в темно-синих рабочих комбинезонах и бейсболках, вытащили его из кустов и помогли добраться до ярко-желтой лавочки. Дали глотнуть солоноватой минералки и ушли, оставив недопитую бутылку.

Немного придя в себя, Фил достал из-за пазухи металлическую фигурку. Он почти ненавидел эту матовую, испещренную крошечными углублениями, поверхность. Подарок Насти сделал его беззащитным перед чувствами окружающих. Тяжелый ужас Аршиновых, глухая тоска их дочери, желающей во что бы ни стало покончить с собой — все это, многократно усиленное, стало ощущениями самого Фила. Скрючившись на скамейке, он тихо завыл, пытаясь заглушить чужую боль.

С младенчества каждый человек учиться защищаться от шипов окружающего мира. Получая удар, он привыкает уворачиваться. Или бьет в ответ. Или подставляет другую щеку. Аутисты не умеют ни первого, не второго, ни третьего. Они выращивают панцирь и создают внутри него свою собственную вселенную.