АУЕ: криминализация молодежи и моральная паника - [92]
Издания, лояльные действующей власти, рассматривают «движение АУЕ» как одну из проблем современного российского общества, они сознательно или спонтанно осуществляют информационную поддержку решений власти, связанных с борьбой против криминала.
И в «оппозиционных», и в «провластных» СМИ встречаются алармистские настроения, но оппозиционные издания могут высказывать и скептическую точку зрения, обычно она вложена в уста одного из приглашенных экспертов; рассмотрение темы при этом построено на столкновении разных, порой противоположных мнений[558]. В провластных же изданиях скептическая точка зрения не высказывается почти никогда; они четко ориентированы на поддержание официальной конъюнктуры, основанной на положении, что «АУЕ — это угроза национальной безопасности нашей страны»[559].
Изложение событий во многом зависит от личности журналиста и установок, с которыми он готовит публикацию. Интерпретирующая роль журналиста видна, например, при сопоставлении двух интервью, взятых у одного человека. Две сотрудничающие газеты — читинская «Вечорка» и московская «Комсомольская правда», имеющая филиал в Чите, с разницей в три месяца взяли интервью у молодого мужчины Михаила Лимона, имевшего богатый и длительный (с конца 1990-х годов) опыт вымогательства в читинских учебных заведениях. В изложении «Вечорки» вымогательство в школах Читы заметно идет на спад; влияние централизованной преступности уменьшается. Вообще, было сказано, что «последние лет пять-семь (…) грев в Чите не собирают. Может быть, в деревнях это сохранилось, в каком-нибудь Маккавеево, но в Чите точно нет, только вымогательство. Сейчас молодежь не гонится за уголовной романтикой и надо думать, как выманивать деньги. Ну и опаснее стало. Молодые увлекаются ЗОЖ, спортом занимаются. (…) Лоха сложнее найти»[560]. Иначе расставлены акценты в статье «Комсомольской правды», она в большей степени направлена на нагнетание тревожности: здесь подчеркивается, что криминальная карьера информанта успешно развивалась, и только конфликт с подельниками ее разрушил: «Он вышел из дела только четыре года назад: из „шишки“ — смотрящего за классом — стал старшим по нескольким школам: „Подъезжал, забирал, что малые мои собирали“»[561]. Видимо, такие расхождения в описании обусловлены различием установок журналистов. Автор «Вечорки» в принципе настроен на объективный пересказ (редакция заранее подчеркивает, что не отвечает за правдивость информанта); представленная информация соответствует объективной реальности: да, проблемы с преступностью в городе есть, но за последнее время она значительно снизилась, в целом же ситуация в городе спокойна [см. параграф VII.3]. Напротив, журналистка «Комсомольской правды» стремится подобрать информацию, подтверждающую алармистский посыл статьи, выраженный заголовком «Цель АУЕ: уголовники хотят, чтобы мы жили по их законам».
В качестве примера манипуляции информацией и активного раздувания моральной паники приведем начало сюжета программы «Чрезвычайное происшествие» телеканала НТВ за 22 марта 2019 года[562] (табл. 3).
Приведенный фрагмент, как и весь последующий сюжет, составляющий 26 минут, построен на манипуляции зрителями, некоторые приемы этой манипуляции будут рассмотрены далее.
В главе I уже подробно рассказывалось о том, как при появлении в медийном пространстве слова АУЕ самые разные, мало связанные друг с другом события стали подверстываться под это слово, выстраивая единую фантомную «историю» «движения АУЕ». С тематикой АУЕ связывали разнообразные преступления, если их участники были в подростковом возрасте; если у одного или нескольких участников преступления есть судимости или же в ситуации оказывается замешан опытный уголовник; если тюремно-уголовные формы самоорганизации умышленно копировались на некриминальную среду; если производился сбор средств «на общак» и для «грева» находящихся в исправительных учреждениях; если в аккаунтах участников преступления в социальных сетях обнаруживались ссылки на криминализированные ресурсы; если в ходе инцидента звучали выкрики «АУЕ!» и использовался тюремно-уголовный жаргон; если делались личные заявления о принадлежности к АУЕ; если преступление имело групповой характер, что позволяет рассматривать группу как банду [параграф I.3].
Здесь стоит заострить внимание на этой закономерности как важном механизме искажения информации. Вдобавок ко многим материалам, изложенным выше, рассмотрим еще два примера того, как в целом нейтральные события подверстывались моральными предпринимателями под тематику АУЕ.
— В параграфе VI. 4 уже описывался инцидент в селе Байгул Чернышевского района Забайкалья в начале ноября 2019 года. Местные жители пожаловались на терроризирующую их банду. В частности, в СМИ подробно описывалось нападение на дом одного из местных жителей. Из четверых участников банды двоим было меньше 18 лет. Один из лидеров банды заявлял, что собирает деньги на «общак» для тюрьмы. Этот человек не был судим ни разу; по мнению одного из пострадавших, преступник тратил собранные деньги на себя. Иначе говоря, наличествовали два признака, по которым принято применять бренд АУЕ к новостным событиям: половина преступников были несовершеннолетними, и лидер заявлял, что сдает деньги в тюремный общак. Видимо, этого журналистам показалось достаточно, чтобы говорить об «АУЕ-банде»
