АУЕ: криминализация молодежи и моральная паника - [91]

.

И. Джюкс в книге «Медиа и преступность» рассматривала следующие факторы, делающие новостное сообщение о преступлениях привлекательным для публики и журналистов[553].

1. События должны соответствовать определенному уровню важности или драматичности. Джюкс приводила приемы, позволяющие повысить эту драматичность — нагнетание тревожности, акцентуацию на моментах жестокости и страха, описание событий в ироническом ключе и проч.

2. Новостное событие должно быть не только редким и экстраординарным, но и по-своему предсказуемым — это позволяет журналистам лучше организовывать работу, привлекать экспертов, повышать качество публикации.

3. Рассказ о событии должен быть лаконичным и упрощенным, чтобы не напрягать внимание аудитории; диапазон возможных смыслов, присущих новостному сообщению, должен быть ограничен.

4. Сообщение должно быть индивидуализированным и персонализированным, то есть рассказывать о конкретных людях. Это придает сообщениям «человеческий интерес», что часто «побуждает общественность рассматривать себя в качестве линчевателей и позиционировать тех, кого обижают (или которые опасаются стать жертвами преступления), как уязвимых и изолированных. (…) В опосредованном образе преступления преобладает фигура опасного хищника или психопата, а тех, кто пытается защитить себя от преступника, часто изображают как „самоотверженных героев“»[554].

5. Читатель или зритель должен чувствовать свою уязвимость перед описываемой опасностью, причем эта уязвимость часто конструируется через апелляцию к собственному опыту.

6. Повышенный интерес вызывают события, связанные с сексуальностью.

7. Большой плюс для криминальной новости — если в ней задействована знаменитость или высокопоставленное лицо.

8. Криминальные события должны быть важными (релевантными) для аудитории. Они вызывают больший интерес, если происходят по соседству и в социально близкой среде. «Именно те новостные сюжеты, которые воспринимаются как отражающие существующие рамки ценностей, убеждений и интересов получателей и происходящие в географической близости от них, с наибольшей вероятностью будут освещены»[555]. С точки зрения социально-культурной близости оцениваются также преступники и жертвы.

9. Вызывают интерес описания межличностного насилия.

10. Высока привлекательность зрелищных преступлений, например беспорядков, поджогов, столкновений с полицией, которые вызывают больший интерес, чем домашнее насилие, жестокое обращение с детьми и пожилыми людьми, коррупция и проч. Значительно увеличивается внимание к новости, если она проиллюстрирована эффектной «картинкой» — фотографиями или видеозаписями.

11. Новость о преступлении привлекает внимание, если в ней упоминаются дети.

Вспомнив описанные выше информационные процессы, связанные с «движением АУЕ», мы увидим, что факторы, выявленные Джюкс, актуальны и здесь. Тема «движения АУЕ» важна и драматична, при ее рассмотрении используются типовые приемы, усиливающие драматизм (фактор 1). На протяжении нескольких лет разработана фантомная «история» явления, позволяющая красочно описывать и встраивать в криминальный контекст новые события (фактор 2). Новости об АУЕ просты и лаконичны, не предполагают сомнений и построены с использованием стереотипных объяснительных схем (фактор 3), они индивидуализированы и персонифицированы (фактор 4). Потребители информации чувствуют свою уязвимость перед опасностью криминализации подростков (фактор 5), при территориальном и социальном приближении опасности тревожность в обществе значительно увеличивается (фактор 8). Журналисты охотно привлекают к алармистским публикациям знаменитостей — топ-блогеров, музыкальных исполнителей, политиков (фактор 7). Эти публикации наполнены насилием (фактор 9), рассказывают о детях и подростках — жертвах и преступниках (фактор 11). Повышенное внимание аудитории вызывают публикации, поддержанные эффектным визуальным рядом или воспринимающиеся как комедийные фильмы (фактор 10).

Рассмотрим, каким образом моральные предприниматели спонтанно или целенаправленно искажают информацию, связанную с тематикой АУЕ.

Прежде всего нужно отметить, что разные политические группы по-разному реагируют на события новостной повестки и, соответственно, по-разному встраиваются в процессы моральной оценки происходящего[556]. Эта закономерность проявляется и в рассматриваемом нами случае.

Оппозиционные издания квалифицируют «движение АУЕ» как системную проблему российского государства; авторы публикаций делают упор на коррупцию в руководстве всех уровней — населенных пунктов, районов и областей (уделяя особое внимание регионам, где, как считается, широко распространена «субкультура АУЕ»), высшим эшелонам власти. Проводится мысль, что системой воровских понятий пронизаны общество и государство в целом: «Арестантский уклад един везде, вплоть до самого верха, в том смысле, что и круговая порука, и негласная иерархия авторитетов, и общаки, которые теперь чаще называются бассейнами, и клички, и много всякого по мелочам, вплоть до традиционной тюремной гомофобии, — все это культивируется не только татуированными рецидивистами, но и самыми респектабельными высокопоставленными мужчинами в самых дорогих костюмах. Школьники играют в уголовников, но во что им еще играть, когда весь государственный поведенческий кодекс легко описывается формулами формата „Не верь, не бойся, не проси“ или „Умри ты сегодня, а я завтра“»