АУЕ: криминализация молодежи и моральная паника - [37]

Замер, произведенный Google Trends, позволяет опровергнуть одно расхожее утверждение, встречающееся в публикациях о «движении АУЕ». Считается, что это «движение» популярно в тех регионах, где много исправительных учреждений: присутствие таких учреждений якобы влияет на местную молодежь; здесь много бывших заключенных, поскольку отсидевшие остаются жить рядом с местами заключения, и т. д. Возможно, близость исправительных учреждений действительно может оказывать влияние на местных криминальных подростков (об этом речь пойдет в параграфе VI.5), однако обращает на себя внимание следующий факт: рейтинг запросов об АУЕ, представленный на карте 1, слабо соотносится со статистикой, отражающей абсолютное и удельное количество заключенных по регионам. Больше всего заключенных в республиках Мордовия, Коми и Еврейской АО; далее идут «регионы Европейского Севера, где при большом количестве мест лишения свободы невелика численность населения при устойчиво негативной ее динамике: Мурманская, Архангельская, Кировская области (…) Пермский край; также регионы Сибири и Дальнего Востока — Красноярский и Камчатский края»[212]. Забайкальский край и особенно Иркутская область и Бурятия имеют низкие показатели удельного числа заключенных. Конечно, количественные показатели нужно корректировать, учитывая многие другие факторы; например, в Мордовии лагеря удалены от основных населенных пунктов и существуют автономно. Но в целом говорить о прямой зависимости уровня преступности и количества заключенных в регионе вряд ли можно.

* * *

Выводы данной главы позволяют конкретизировать и частично скорректировать представления об информационных процессах, связанных с «движением АУЕ».

Согласно показателям Google Trends, до конца 2016 года тема АУЕ не вызывала заметного интереса. Выступления политиков в середине — конце 2016 года действительно повлияли на рост интереса к ней: они легализовали эту тему как государственно важную, вывели ее на уровень центральных СМИ, довели до широкого круга граждан в стране, поспособствовали созданию бренда. Но рост количества запросов произошел не из-за этих заявлений, а из-за взрыва интереса к медийным продуктам, появившимся в конце 2016 — начале 2017 года и связанным с АУЕ. Это музыка, видеоклипы, онлайн-шоу, «пацанские цитаты». Судя по показателям Google Trends, мода на использование слова и понятия АУЕ приходится на 2017 год.

Заметна эстетическая составляющая интереса к теме: например, видеосюжеты, связанные с темой АУЕ, воспринимаются пользователями с точки зрения кинематографичности и зрелищности. Именно ради знакомства с развлекательным контентом большинство пользователей Интернета и набирает в поисковике слово АУЕ.

Показателен большой информационный резонанс, связанный с инцидентами в Челябинске (29.05.2017) и Санкт-Петербурге (24.08.2018). Пока события, связанные с АУЕ, происходили на Дальнем Востоке, они не вызывали большого интереса, но когда новостная повестка вторглась в европейскую часть страны, это взволновало пользователей как проявление угрозы, касающейся их лично.

Как видим, показатели Google Trends не подтверждают популярную точку зрения, что распространенность «движения АУЕ» обусловлена удельным количеством заключенных в регионе.

Глава VI АУЕ: Что же происходит в действительности? Опыт этнографического обзора

Ни одна глава данной книги не вызывала таких затруднений. Во Введении были названы системные проблемы, которые возникают при рассмотрении разнообразной и многоликой тюремно-уголовной среды такой большой страны, как Россия: не конкретизирован объект изучения, неясно, что же понимать под «движением АУЕ»; непонятно, как отделять гипотетическое «движение АУЕ» от близких к нему социальных явлений — преступности несовершеннолетних, жизни в местах заключения, молодежных уличных группировок, подросткового буллинга, игрового поведения и проч.; непонятно, как исследовать многочисленные проявления криминальности, закрытые от стороннего наблюдателя и требующие специфических ресурсов (организационных, временных, статусных и проч.); непонятно, как приводить к единому знаменателю многообразную информацию, поступающую из разных источников и отражающую разные части социальной реальности; непонятно, как сопоставлять мнения экспертов и информантов, каждый из которых имеет индивидуальный опыт и индивидуальную жизненную траекторию.

Ввиду этого кажется заманчивым в рамках книги вообще отказаться от «этнографической» части, сосредоточившись только на исследовании моральной паники. Однако рассматривая информационные процессы, связанные с данным явлением, невозможно обойти стороной вопрос: какова же социальная реальность, ставшая основой для возникновения суждений о «движении АУЕ»? Поэтому попытаемся рассмотреть эту реальность хотя бы в общих чертах.

VI.1. Осведомленность об АУЕ (по данным статистических служб)

О степени осведомленности россиян о «движении АУЕ» и включенности в его ряды можно составить представление по данным исследований статистических служб. В нашем распоряжении есть результаты исследований ВЦИОМ (2020) и «Левада-центра» (2013). Эти исследования построены по различающимся методикам, направлены на выявление разных показателей и дают разные, непохожие срезы социальной реальности.