Аттила, Бич Божий - [42]

Между тем ничто не могло испортить прекрасное настроение Тита в этот погожий осенний день. Все его неприятности и беды, казалось, остались позади. Отношения с отцом наладились, и теперь Гай поправлял свое здоровье в недрах новой, германской семьи; дела на вилла Фортуната вновь пошли в гору. Маленький Марк, сын Тита, рос крепким и здоровым. Наконец, при посредстве Бонифация, урегулировал он и свои отношения с Плацидией, которая простила свежеиспеченного agens in rebus, пообещав забыть о вендетте. Несмотря на эйфорию, он не мог подавить печаль, вызванную тем, что Аэций, потерпевший неудачу полководец, оказался колоссом на глиняных ногах. Но теперь Тит служил другому господину — и чувствовал, что принял правильное решение.

Бонифаций поручил ему доставку двух донесений — командирам гарнизонов, размещенных в Плаценции и Луке. Первому он должен был передать строгие инструкции (подтвержденные письменным приказом комита) разрешить Аэцию свободно пройти через Плаценцию, когда тот будет направляться на место их встречи с Бонифацием у пятого миллиария от Аримина — вне зависимости от того, когда опальный полководец там появится. Командиру Луки Титу предписывалось передать запечатанное письмо от Бонифация. Комит подчеркнул, что содержащаяся в письме информация совершенно секретна и ни в коем случае не должна попасть в руки третьей стороны.

Выполнив первую часть миссии, Тит остановился на ночлег в одном из трактиров Плаценции. На следующее утро, проскакав километров двадцать по Виа Эмилиа, он, согласно полученным указаниям, повернул направо, предпочтя широкому прямому большаку боковую дорогу, ведущую к деревушке Медесан. Остановившись на перепутье, Тит на всякий случай еще раз внимательно изучил выданную ему Бонифацием карту. Следуя указанным маршрутом, с севера на юг, к Луке, он должен был последовательно пересечь четыре реки — Тар, Парму, Энтию, Сецию, перейти Апеннины у главного их пика и, оказавшись по другую сторону водораздела, в Этрурии, выйти по долине (известной как Гарфаньяна) реки Серкьо непосредственно к Луке.

Не считая Гарфаньяны, предупредил его Бонифаций, дорога будет крайне тяжелой: труднопроходимой и уединенной, местами такой, по которой ходят лишь мулы. Но то был самый прямой и быстрый путь, по которому можно было добраться в Луку из Плаценции, а донесение командиру гарнизона Луки следовало доставить как можно скорее. В заключение своей наставительной речи Бонифаций не без грусти заметил:

— Твоя роль, Тит, предпочтительнее моей. Перефразируя Тацита, тебе предстоит перейти крутые горы, но они, по крайней мере, не меняются; мне же приходится иметь дело с людьми, которые непостоянны.

Тит не сомневался, что последние слова комита касались прежде всего Аэция, «друга», обманувшего и предавшего его.

Бонифаций оказался прав: дорога была просто ужасной. Кроме того, несколько километров она шла строго в гору, подъем в которую показался бы Титу еще более утомительным, если б взор его не останавливался время от времени на покрытых деревьями и кустарниками предгорьях или пасшихся на полях стадах местных жителей. К девяти часам Тит достиг Медесана, деревни, состоявшей из десятка небольших каменных домов, разбросанных вокруг церквушки и taberna. Во время восхождения Тит обнаружил, что за ним гонятся, поэтому заехал на постоялый двор лишь для того, чтобы дать небольшую передышку лошади и съесть миску бобового супа, после чего поспешил в направлении следующей обозначенной в маршруте цели — городка Форновий, расположенного на дальней стороне Тара. Он понимал, что будет чувствовать себя гораздо спокойнее, если к ночи его с преследователями будет разделять хотя бы река.

Но вместо обычной реки, текущей между двумя берегами, Тит увидел широкую, усыпанную слепящими глаза скалами и песком, равнину, позади которой виднелась кучка строений — Форновий. Это и есть Тар, спросил он себя в изумлении. Моста там не было, но несколько узких ручейков, бежавших между пластами песка, казались вполне проходимыми. Тит уже собирался пустить лошадь медленным шагом вперед, когда был остановлен криком ведшего домой овец пастуха. Скотник, высокий горец с добрыми глазами, пояснил, что эти столь безобидно выглядящие rami крайне вероломны: многие из тех, кто, не догадываясь о подвохе, пытались их пересечь, утонули. Предложение пастуха показать безопасный путь Тит принял с благодарностью. Проверяя перед каждым шагом землю с помощью посоха, скотник перешел через первый ручей, погрузившись в самом глубоком месте под воду по шею. Ведя коня за собой, Тит последовал за своим провожатым, и был немало удивлен неожиданной силой ледяного потока; ему с трудом удавалось устоять на лежавших под водой голышах. Второй ручей оказался столь глубоким и быстротекущим, что Титу и его провожатому пришлось подняться вверх по течению едва ли не на два километра, пока они обнаружили стоящий над руслом реки «островок».

На сей раз посох скотнику не понадобился, — брод он обнаружил при помощи простого, но изобретательного приема, приведшего молодого курьера в полный восторг. Высоко подбрасывая вверх небольшие камушки — так, чтобы они падали в воду, — пастух отмечал разницу между всплесками, и в конце концов отыскал мелководье. Там, где было глубоко, камень погружался в воду с глухим «плюхом», а вытесненная вода вставала на место отвесным столбом; там, где мелко, звук и брызги были более рассеянными. Так, медленно и осторожно, были преодолены оставшиеся пять каналов, и двое до нитки промокших мужчин оказались на дальнем берегу.