Аттила, Бич Божий - [162]

Первый — границы. Запад с его чрезвычайно длинной границей — весь Рейн и Верхний Дунай — был в гораздо большей степени подвержен набегам варваров, нежели Восток, единственной головной болью которого оставался Нижний Дунай. (Персия, у ее восточной границы — потенциально представлявшая собой гораздо большую угрозу, чем любой варварский союз — являлась в то время цивилизованным и сильным государством, в целом соблюдавшим условия заключенных соглашений.) В отличие от Востока, бедные балканские провинции которого могли выступать в качестве своеобразной буферной зоны, амортизировавшей нападения варваров, что позволяло не только более богатым восточным и южным провинциям, но и Константинополю сохранять свою неприкосновенность, вся Западная империя — кроме, разве что, Африки — была полностью открыта для проникновения варваров: им стоило лишь перейти границу. К тому же, зачастую пресыщенные разграблением Балкан захватчики (к примеру, Аларих и визиготы) обращали свой взор в сторону Запада, чему на Востоке были только рады.

Критерий второй — экономика. Восток был гораздо более богатым и плодородным, нежели Запад, где огромные территории занимали леса и неосушаемые земли. Более того, на Востоке достаток, с его, в целом, справедливой налоговой системой и обеспеченными землевладельцами-крестьянами, был гораздо более равномерно распространен, чем на Западе, где богатые аристократы-сенаторы жили в необыкновенной роскоши, в то время как большая часть населения едва сводила концы с концами. Вдобавок ко всему, именно на бедняков, по большей части — возделывавших небольшие наделы земли крестьян, выпадала основная доля налогового бремени, — и это с учетом того, что им приходилось платить еще и ренту крупным землевладельцам, у которых они арендовали свои делянки. На большинстве западных территорий жили германские племена, которые, хотя и обосновались там на правах федератов, вообще не платили налогов. Сжатая до предела налоговая база, трудности с вербовкой в армию и огромные людские потери вследствие войн с варварами делали задачу западного правительства по созданию сильной, боеспособной римской армии практически неразрешимой. Налицо были все признаки усиливавшегося неравенства между двумя частями империи: на Западе — недовольство и снижение патриотизма, бегство тысяч бедняков в имения, принадлежавшие могущественным собственникам (что позволяло укрыться от сборщиков налогов и избежать продажи в рабство за долги), беззаконие или открытый бунт наподобие «Крестьянского восстания» багаудов; на Востоке — однородное, процветающее и постоянное население.

И наконец, третий критерий — управление. На Западе власть то и дело узурпировали честолюбивые римские полководцы или политики: Фирмий, Магн Максим, Евгений, Гильдо, Константин III, Констанс, Аттал, Иовин, Иоанн, Петроний Максим. Для сравнения: на Востоке за тот же самый период, 364–476 годы, произошло всего две попытки узурпации власти (Прокопием — в самом его начале, и Василием — в самом его конце), но оба захватчика оставались на троне недолго. На Востоке штат государственных гражданских служащих комплектовался за счет квалифицированных профессионалов, вышедших из средних слоев общества и потому менее склонных к взяточничеству, нежели их западные коллеги. На Западе продажа должностей (suffragium) носила эндемический характер, что в конце концов создало коррумпированную бюрократию, более озабоченную набиванием золотом своих карманов, чем служением государству. Родовые же общества, так называемые курии, когда-то составлявшие основу западной администрации, оказались деморализованными и дезорганизованными в результате неумеренных аппетитов Равенны. На Востоке же вся власть была сосредоточена в Константинополе, где сенат (состоявшей на государственной службе аристократии — сравните с западным клубом «великих господ»!) — наряду с армией, патриархатом, императором и консисторией — представлял собой часть единого, хорошо отлаженного механизма, осуществлявшего общее управление империей. Все части этого механизма вынуждены были работать в тесном взаимодействии, что позволило установить в государстве систему сдержек и противодействий. Более того, подотчетность и сотрудничество, существовавшие между всеми государственными департаментами, с годами лишь укреплялись. На Западе же, где государственный аппарат был более слабым и разобщенным, этого не случилось.

Приняв во внимание вышеприведенные различия, вы без труда поймете, почему Запад — переживавший административный, экономический и социальный упадок и обладавшей слабой армией, неспособной противостоять вторжению варваров, в 476 году потерпел крах, тогда как благополучный и стабильный Восток продолжал существовать еще более тысячи лет.

Комментарии

Глава 1

«Год консулов Асклепиодота и Мариниана, IV окт. иды…»

Римляне датировали важные события «от основания города» — «ab urbe condita» (753 г. до н. э.), но в самых значимых случаях использовали для датировки имена консулов, избираемых в центуриатных комициях сроком на один год и обладавших верховной властью (империем), которая включала в себя высшие военные, судебные и административные полномочия. Один из консулов представлял Рим, другой — Константинополь. Летоисчисление от Рождества Христова было введено Дионисием Малым лишь в 527 г. В каждом из месяцев древнеримского календаря имелись три фиксированных дня, которые служили для счета дней в месяце: календы, первый день месяца, ноны (пятый или седьмой) и иды (тринадцатый или пятнадцатый). Счет велся от этих дней назад. (В марте, мае, июле и октябре ноны выпадали на 7 е число, иды — на 15 е; в оставшихся месяцах — на 5 е и 13 е соответственно.) Таким образом, если в январе иды приходились на 13 е число, следующий день у римлян считался не 14 м, а 19 м до февральских календ, и при подсчете считались все дни, т. е. и 14 е января, и 1 е февраля. Исключение составлял лишь последний день каждого из месяцев, который назывался