Атомы у нас дома - [2]

В стране творцов и созидателей высоко оценивается каждый положительный вклад в сокровищницу культуры, безраздельно принадлежащую социалистическому авангарду человечества. Освоение наследия сочетается у нас с его могучим развитием и сопровождается объективным признанием достижений всех мастеров, к какой бы расе они ни принадлежали, на каком бы языке они ни говорили. Один из участников широких собраний Академии наук СССР, посвященных мирному использованию атомной энергии, хорошо выразил мысли всех ученых, там присутствовавших, сказав: «Жаль, что Ферми уже нет. Рано или поздно он присутствовал бы на одном из наших собраний». Как известно, Энрико Ферми скончался 28 ноября 1954 года после тяжелой болезни.

В книге «Атомы у нас дома», несмотря на общий тон некритического преклонения перед величием редчайшего таланта, каким, несомненно, является Энрико Ферми, сама по себе научная сторона его творчества раскрыта скупо и изложена отрывочно. Было бы несправедливым упрекать в этом Лауру Ферми, которая сделала, что могла, и меньше всего стремилась к созданию научной биографии. Для этого ей недостает прежде всего строгих физических знаний. Вероятно, именно этим следует объяснить и то, что многие великие открытия, сделанные Ферми, получают в книге чисто «домашнюю» оценку. Кроме того, любая попытка более детальной оценки даже отдельных достижений замечательного теоретика немедленно потянула бы за собой целую цепь новых проблем современной физики атомного ядра. Такое расширение темы могло бы поставить автора мемуаров в весьма затруднительное положение. Оно оказалось бы тем сложнее, что ядерная физика как наука, одним из создателей которой явился Энрико Ферми, возникла буквально на наших глазах и отдельные этапы ее становления невозможно изолировать от предшествующих и последующих и определить их относительную значимость. Такого рода вердикты принадлежат истории. В исторической перспективе одни события выдвигаются на первый план, другие, казавшиеся решающе важными, отходят на подчиненное место. Сейчас мы начинаем, например, понимать, что классическая работа Ферми, ознаменовавшая в 1934 году его триумфальное вступление в новую тогда для него область, — известная теория бета-распада, основанная на предположении Паули, что в бета-процессе электрон испускается одновременно с нейтрино, — явилась прототипом ряда современных теорий взаимодействия элементарных частиц, в которых проявляется так называемое «взаимодействие Ферми»: установленная им закономерность в поведении элементарных частиц. Крайне малая интенсивность этого взаимодействия определяется величиной им же выведенной константы, которой в науке присвоено наименование «постоянной Ферми».

С самого начала не могло быть никаких сомнений в том, что работа Ферми о статистической механике частиц, подчиняющихся принципу Паули, в которой были заложены основы так называемой статистики Ферми — Дирака, явилась крупнейшим этапом в развитии теоретической физики в целом. Но некоторое время она трактовалась преимущественно как ключ к пониманию свойств и истолкованию поведения электронов в металлах. Сейчас происходит интенсивное расширение сферы ее приложении.

В отдельных случаях можно было бы ограничиться указанием на такой характерный признак важности того места, которое завоевали достижения блестяще отточенной мысли Ферми в выяснении сложнейшей картины взаимосвязи материи и энергии в процессах ядерных преобразований, как введение им в научный обиход широкого круга новых фундаментальных понятий. Память об этом сохранилась в ряде новых научных терминов, которые носят его имя. Но даже в самом беглом очерке нельзя отделаться кратким упоминанием о знаменательных событиях, связанных с освобождением могучих сил, заключенных в атомном ядре. Лауре Ферми удалось запечатлеть героические черты этого времени. Мы обязаны напомнить читателям другую сторону медали: его величайший трагизм. Почему об этом умалчивает автор книги «Атомы у нас дома»? На это есть свои причины, и далее мы их коснемся.

Открытие искусственной радиоактивности, совершившееся в 1933 году, возбудило все умы, но в то время еще никем не рассматривалось как первый решающий шаг к овладению таинственной энергией, выделявшейся в той или иной форме при ядерных превращениях: либо в виде кинетической энергии разлетающихся частиц, либо в виде жесткого гамма-излучения. Фредерик и Ирэн Жолио-Кюри, которые вписали эту славную страницу в историю науки, отнюдь не собирались довольствоваться той радостью, которая выпала на их долю с немедленным всеобщим признанием выдающегося значения их открытия. Они продолжали напряженно работать, непрерывно умножая число неведомых ранее радиоактивных изотопов. В эту новую брешь, образованную в бастионах природы, устремились десятки исследователей. На первый план выдвинулась забота о том, чтобы повысить действенность доступных по тому времени экспериментаторам орудий «ядерной артиллерии», применяемых для преобразования атомных ядер. Новый могучий стимул получила техника ускорителей. Расширение круга ядерных реакций, ставших достоянием прямого эксперимента, неизбежно должно было привести к обнаружению среди продуктов этих реакции своеобразных парадоксальных частиц вещества, обладающих массой, но лишенных электрического заряда. И это открытие не замедлило появиться. В работах Фредерика Жолио-Кюри и английского физика Дж. Чэдвика нейтрон был выслежен, подобно уэллсовскому «невидимке», по его поступкам, а вскоре из объекта изумленного и восторженного наблюдения превратился в могучее орудие исследования атомного ядра.