Атомное комбо - [20]

Вряд ли он ожидал при встрече услышать от меня что-то подобное. Бедняга Ранди верил, что найдёт меня раздавленной и присмиревшей. Он хотел для меня безопасности, тишины и мира, а я требовала мести. Даже больше, я не оставляла ему выбора: если нас освободят, если выживем, уйдём на фронт. Без вариантов.

— Ты не знаешь, о чём просишь. — Он неловко улыбнулся. — Ты ведь прежде не убивала… так?

Если даже я замарала руки — та, кто учил его не трогать ящериц — значит, война добралась до святого. Значит, к прошлому нет возврата, больше спасать нечего и пора мстить.

— А ты? — ушла я от ответа.

Ранди, недолго подумав, коротко кивнул.

— Много?

Он пошевелился, словно пытался пожать плечами.

— Прости.

— За что?

— Я спасла больше. Ты рисковал жизнью напрасно.

Не похоже, что он расстроился. Ранди прислонил мои израненные руки к своему лицу и замер, опасаясь причинить боль даже дыханием. Он словно говорил: «так и должно быть. Ты спасаешь. Я убиваю. Такова наша природа, кто я такой, чтобы с ней спорить?».

— Почему ты ушёл в тот раз? Тогда, зимой. Оставил меня в том подвале… — спросила я, едва его слыша.

Меня клонило в сон: голос, тепло родных объятий, само присутствие главы нашей крошечной семьи сделали меня безвольной, как будто теперь я имела полное право быть слабой.

— А? Ты сказал «Свен»?! — переспросила я, веря, что ослышалась. — Ты видел Свена? Полубрат был здесь? Он попал в плен?

— Нет, не в плен…

— Что с ним? Ты должен сказать мне! — Я схватилась за его рубашку. — Скажи правду. Его пытали? Расстреляли? Повесили? — Ранди упрямо молчал. Неужели есть участь страшнее казни, раз он не хотел её озвучить? — Отвечай! Переживу. Пожалуйста, я должна знать!

— Мне просто показалось. Это не мог быть он.

— Показалось? Тебе-то? Ты что, лжёшь мне?

Ещё тогда это выглядело чуть ли не противозаконным, а сейчас это одна из непреложных заповедей тайнотворцев. Служи Родине. Почитай старших (по званию). Не лги. И ни в коем случае не лги своему контроллеру.

— Показалось, — подчеркнул Ранди. — Один мужчина среди командования был очень на него похож. В тот день приезжало начальство. Награждали тех, кто…

— Проявил особое рвение в истреблении таких как я.

— Сказал же, обознался. — Он отвёл взгляд. — Я следил за ними, чтобы убедиться… а когда вернулся, тебя уже не было.

— Почему не дал о себе знать? Мог бы подойти…

— Здесь безопаснее, чем там, снаружи. Думал, ты не согласишься вернуться сюда, если встретимся.

Как можно быть таким рассудительным в шестнадцать лет?

— Не смотри на меня, — шепнула я, неуклюже борясь с усталостью.

— Не могу.

— Спи.

— Жалко.

— Спи. Тебе нужно.

— После войны.

— Тебе нужно сейчас.

— После войны… просплю три дня подряд, — пообещал сам себе Ранди. А для меня это было что-то фантастическое: спать сколько захочешь. Или чего-то желать.

— После победы, — поддержала я его несмело, — никаких брюк и ботинок. Буду носить только платья и туфли.

— Но никогда не наденем красного и чёрного.

— Отращу волосы.

— Махнём, куда захотим. Хоть на край света. Но только не самолётами.

Я помолчала, прежде чем озвучить своё главное на тот момент желание. Глупость такая, но мне казалось это важным:

— Мы… доживём до совершеннолетия.

Это было так страшно — умереть, не став взрослым. Всё равно что не жить вовсе.

Похоже, круг замкнулся. От высказанного, но такого далёкого, недоступного, стало лишь хуже. Я посмотрела на Ранди, в его взгляде было что-то ещё. Он хотел чего-то кроме, но передумал об этом говорить.

— Если будешь продолжать это, я не засну, — сказала я и стянула с головы косынку.

Санитарки все здесь ходили в косынках, но для меня это было не столько условием, сколько необходимостью: платок закрывал пробивающийся на моей бритой черепушке светлый «ёжик».

— Вот. — Я сложила косынку в полоску и затянула узел у Ранди на затылке, завязав ему глаза. — Не вздумай снимать.

Он пробормотал что-то тихо, с приглушенным недовольством.

— Что?

Это было для него пыткой, но тогда я даже не догадывалась о том, как сильно тайнотворцы полагаются на зрение. С абсолютной темнотой они незнакомы. Природа одарила их зрением ночных хищников, сделав практически неуязвимыми. И оставаться теперь в окружении врагов (пусть и раненых) фактически слепым Ранди хотел меньше всего.

— Не вздумай снимать, — повторила я, подтягиваясь к его лицу и почти невесомо касаясь губами его щеки. Персональное лекарство.

Теперь я не сомневалась, что завтра он проснётся здоровым.

Глава 9

На следующий день всё изменилось и едва ли в лучшую сторону. На войне ведь это запрещено: мечтать, строить планы. Хотя мы часто этим грешили.

Меня разбудил шум и мучительное чувство голода. Я проспала обед. Санитарки, пожалев меня, не стали будить. Наверное, в их глазах мы — дети, нашедшие друг друга — выглядели невероятно трогательно. Островок умиротворения в океане боли и страха. Нас боялись тревожить.

И тут вдруг сдавленный крик:

— Ой, девочки! Прячьтесь! Сюда идут.

Началась паника, и меня буквально сдуло с кровати. А Ранди спал, как всегда идеально изображая мёртвого. Неподвижный, бездыханный и холодный. Казалось, сними с его лица повязку и увидишь открытые глаза, направленные к потолку. И я не сняла…