Атлантия - [65]

Невио смотрит на Майру. Та ему улыбается, но это самая холодная улыбка, какую мне только доводилось видеть.

– Мы тут пытались решить, что нам следует делать: приказывать или убеждать, – говорит одна из сирен. – И еще, как нам лучше говорить: хором или по отдельности?

– Понятно, – отвечает Невио. – Я думаю, надо приказывать. Как иначе мы сможем быть уверены в том, что они нас слушают? Что же касается второго вопроса… Давайте я вас послушаю.

Сирены с готовностью кивают. Давно ли они знают о том, что Невио – один из них? Давно ли они попали под его влияние?

– Что даровано нам, живущим Внизу? – спрашивает Невио, этот могущественный сирениус.

Его голос как мед и кровь, в нем есть мрак и тепло, он золотой от света и полон теней. Это прекрасный и очень страшный голос, он одновременно вдохновляет и парализует. У меня перехватывает дыхание. Невио это замечает и улыбается.

– Долгая жизнь, здоровье, сила и счастье, – отвечают сирены, а я боюсь даже пошевелиться.

Никогда ничего подобного не слышала. Мое сердце наполняет радость. Их голоса так прекрасны, в них чувствуется столько силы. Они – ангелы, которые поют своему богу, в их голосах звучат надежда и вера.

Но их вера направлена не в то русло.

Невио забрал их силу и обратил ее на себя. Неужели сирены этого не понимают?

– В чем проклятие живущих Наверху? – спрашивает Невио.

– Короткая жизнь, болезни, немощь и нужда.

– Справедливо ли это?

– Справедливо. Так предопределили боги во время Великого Раздела. Кто-то должен оставаться Наверху, чтобы человечество могло выжить Внизу.

Они проговаривают все это до конца. И только мы с тетушкой не присоединяемся к общему хору.

– Майра и новая сирена не сказали ни слова, – замечает кто-то, когда ритуал заканчивается.

– Все правильно, – поясняет Невио. – Они получили указание беречь свои голоса. Некоторые сирены, те, которые в отличие от вас не так хорошо подготовлены, могут использовать свой голос только один раз за несколько часов. – Верховный Жрец улыбается. – Но это не значит, что они нам не пригодятся.

Я понимаю, что это оскорбление, а еще понимаю, что Невио лжет. Он знает, что мы с Майрой могущественные сирены. Почему он изображает, будто это не так?

– А теперь, – говорит он, – давайте попробуем по-другому.

На этот раз сирены говорят каждая на свой лад. Они говорят одно и то же, но вразнобой, каждая сирена использует индивидуальную силу своего голоса – они кричат, визжат, поют, шепчут, зовут.

Теперь все звучит совершенно иначе: столь мощный натиск вызывает тревогу и вселяет ужас. У меня словно кости выворачиваются из суставов и скребут друг о друга, мозг зудит и кровь закипает.

– Хором, – выносит свое решение Невио. – Вы будете говорить хором. Вы все хорошо подготовлены и знаете слова ритуала.

Я тоже знаю слова, потому что прежде слышала их в храме, но теперь они, как литания, отпечатались у меня в мозгу.

– Мы готовы, – заключает Невио. – Увидимся на поверхности.

– Разве вы не пойдете вместе с нами? – растерянно спрашивает одна из сирен.

– Я поднимусь сразу после вас на другом транспорте, – успокаивает ее Невио. – Как Верховный Жрец, я должен еще совершить богослужение. Один, на благо нашего общего дела. Но я очень скоро встречусь с вами Наверху. И я благословляю вас.

Невио кивает всем нам и исчезает за дверью транспорта. Как только он уходит, дверь плавно закрывается, и я слышу, как щелкает замок. Теперь, когда дверь закрыта, трудно определить, где ее границы, настолько идеально она сливается со стенами. Внутри не имеется ни ручки, ни замка.

– Теперь обратного пути нет, – говорит одна из сирен. – Дверь закрыта и откроется, только когда мы окажемся на поверхности.

Другая сирена, по виду ровесница моей мамы, садится напротив меня.

– У тебя грим потек, – говорит она, достает платок и вытирает мне щеки.

Похоже, она совсем не удивлена, я даже думаю, что она все понимает. Разве я могла не заплакать от пения сирен, которое было жутким и прекрасным одновременно?

– Мне кажется, все это неправильно, – заявляю я. – К чему этот грим? Нам, наоборот, следует стараться как можно больше походить на людей. И мы должны не приказывать обитателям верхнего мира, а попробовать поговорить с ними. Нам надо умолять людей, убеждать их в том, что они сами хотят этого. Будет лучше, если мы сперва используем свои голоса, а потом позволим им самим сделать выбор. Тогда люди Наверху не будут нас ненавидеть.

Сирены смотрят на меня так, как будто я говорю на каком-то незнакомом им языке.

– Это твоя идея, Майра? – спрашивает одна из сирен. – Очень на тебя похоже.

– Не понимаю, почему Верховный Жрец и Совет вообще позволили тебе пойти с нами, – с нескрываемым презрением говорит мужчина-сирениус моей тете.

Я ушам своим не верю. Как он может так пренебрежительно обращаться к Майре? Неужели не знает, на что она способна?

– Потому что я могущественная сирена, – отвечает ему Майра. В ее голосе нет злости, только грусть. – И Верховный Жрец, и члены Совета знают об этом. До сегодняшнего дня я всегда была нужна им живой.

До сегодняшнего дня? Что Майра имеет в виду?

Почему она постоянно чего-то недоговаривает?